До вчерашнего дня родственники Ильназа Галявиева, устроившего кровавую бойню в казанской гимназии, не могли найти отца, мать и брата убийцы. После ЧП их никто не видел, и их телефоны до сих пор недоступны. Но, как выяснилось, у отца стрелка была тайная встреча с сестрой. Мы навестили родных Галявиева и побывали в его родной деревне.
Казань глубоко потрясена зверским расстрелом в школе. Несмотря на праздники и хорошую летнюю погоду жители столицы Татарстана в трауре. Близкие, знакомые и неравнодушные горожане скорбят и оплакивают погибших учителей и школьников. А многочисленная родня изувера опасается расправы и лишний раз даже не показывается на улице. Ведь помимо правоохранителей и чиновников, которых упрекают в том, что они не предотвратили трагедию, ненависть горожан обращена на самых близких для убийцы людей, которые, почувствовал, что с юношей происходит что-то неладное, должны были первыми забить тревогу. Масла в огонь подливает информация с пресс-конференции руководителей колледжа, где учился стрелок. Педагоги заявили, что родители душегуба-студента устранились от него, съехали с квартиры, оставив его жить одного. Также неприятно поразили показания убийцы о том, что отец якобы разрешил сыну забрать нож.
Сразу после случившегося отец Ильназа Ринат Галвиев и его мать Наиля Галявиева отвечали на звонки родственников. До главы семейства смогла дозвониться его племянница. Весть о случившемся застала Рината на работе – он трудится водителем мусоровоза. Всего состоялось три коротких разговора. Галявиев-старший сначала сбивчиво воскликнул в трубку на татрском: «Он обучался на охотника!». Потом сообщил, что необходимо подъехать на улицу Туганлык, где жил Ильназ и сказал, что нужно подготовить его сыну сменное белье. Последнее, что он рассказал, — едет на допрос в управление Следственного комитета на допрос на Гвардейскую улицу. После этого до него никто не мог дозвониться. Наилю тоже вызвали с работы (она трудится в банке), в квартиру сына. Там её видели в компании следователя соседи. У неё состоялся единственный разговор с одной из её двух родных сестер, в котором она, плача, спрашивала у собеседницы, сколько человек убил её сын. Когда женщина назвала в ответ цифру погибших, мать горько заревела в трубку, и через мгновение телефон перехватил силовик и прервал разговор. После этого Галявиевы пропала со связи. Брат Ильназа Инсаф также был недоступен. Последний раз он был на своей странице в соцсети 11 мая в 12.55, а мать его друга, с которым они администрировали паблик, заявила, что её сын вообще не общался с Галявиевыми. Источник в местных силовых структурах заявил, что решается вопрос о принятии мер госзащиты в отношении семьи стрелка.
Первой в Казани мы навестили родную сестру Рината Фаину (имя изменено). Она проживает в частном доме в черте города. Открыв дверь, женщина окинула нас взглядом и остановив взор на чехле со штативом оператора, спросила: «А вы точно не родители погибших детей?».
— Нет, что вы. Вам кто-то угрожает?
— Очень страшно. В «Одноклассниках» добавляются странные люди. А тут с нами на одной улице жила со своими шестью братьями убитая учительница Венера…
— Вы были знакомы с ней?
— Здоровались, конечно. Сейчас, что у них на уме? Боюсь даже на улицу выйти, как я им в глаза буду смотреть?
— Может быть, решитесь выступить с обращением через СМИ. Расскажете, что знали. Покаетесь. Родственников же не выбирают…
— Нет, что вы! Потом пальцем на улице будут тыкать, у меня дети есть, в Москве живут. Это такой позор, страшно, проблемы могут быть.
— Но вы же не причем! Что вы знали о семье, отношениях Ильназа с родителями?
— Они Такие хорошие, как двойняшки были. Мой братишка спокойный, такой добрый. Мать такая хорошая. Мне их жалко!
— Что случилось с Ильназом, по-вашему? Почему он совершил этот чудовищный поступок?
— Не знаю я! Секта, что ли какая-то, он не такой. Я не знаю, как он так мог сделать. С головой может что- то случилось.
Фаина проводила нас со двора, но через некоторое время мы приехали к ней снова. На этот раз дверь открыл её супруг. Мужчина был гораздо разговорчивее жены и тихонько поведал, что Фаина тайком встречалась с отцом Галявиева: «Ринат позвонил Фаине с незнакомого номера. Знаю, что она ездила на встречу с ним у какого-то торгового центра. Но о чем они беседовали, я не знаю». Услышав это, женщина вышла, ударила мужа рукой по спине и захлопнула дверь. После этого она перестала отвечать на звонки.
На то же улице мы столкнулись с братом погибшей учительницы.
— Примите наши соболезнования. Расскажите, пожалуйста, о Венере Айзатовне.
— Что вы хотите знать? — статный мужчина с печальными словами опустил стекло «Тойоты».
— Сестра любила свою работу? Что-то рассказывала о гимназии?
— Родилась в деревне. В семье у нас семеро детей было, она шестая. После института работала в деревенской школе. Вышла замуж. Уехала в Ульяновск. Там лет 10 работала. В Казани работала с 2002 года. Хорошая школа. Всегда хорошо о ней отзывалась.
— Она не вела уроки у Галявиева? Не пересекалась с ним?
— Нет.
— Что происходило в день трагедии?
— Она вела занятия в начальных классах. В тот день у неё урока не было. Она со своим классом пошла на урок английского. Села на заднюю парту с учениками. Произошел хлопок. Она сказала -сидите тут, и пошла в коридор. Это случилось на первом этаже. В коридоре встретились с Галявиевым. Первый выстрел был на вахте. Мы предполагаем, что второй жертвой стала она. Два выстрела, один в голову. Недавно, 5-го числа , ездили с ней в деревню. Отцу в этот день было бы 90 лет. Ифтар (разговение, вечерний прием пищи во время священного месяца Рамадан у мусульман, — Авт.) делали.
— Дети, внуки у нее остались?
— Дочка одна, 32 года, двое внуков.
— Мероприятия какие-то были со следствием?
— На опознание только дочь с зятем пустили.
— Компенсацию выплатили?
— Миллион сказали, будет, пока у меня нет информации. Похороны целиком на себя власти взяли.
— Никаких ЧП после не случалось? Родственников убийцы не встречали?
— Нет.
Следующий наш визит состоялся в Набережные Челны. Там живет старшая сестра Наили Роза (имя изменено). Мы пришли к ней почти одновременно с нарядом полиции. Окна в квартиру были завешаны шторами, дверь никто не открывал. Спустя примерно час ожидания – соседи сказали, что Роза работает медиком и может быть на работе, дверь открылась, и женщина в маске и с маленькой сумочкой в руках буквально выбежала из подъезда, забежала за угол дома и села в «Хонду», припаркованную с торца дома. На лобовом стекле авто была выставлена табличка с номером телефона владельца. Судя по данным из мобильного приложения, этот абонент записан в записных книжках, как начальник отдела местного Центра по противодействию экстремизма. Недавно она ответила по телефону, что до сих пор находится на допросе.
Ещё одним местом, где могут пролить свет на случившуюся трагедию, является родная деревня Наили, куда часто приезжала семья стрелка, а самого Ильназа с братом отправляли туда на лето. Этот населенный пункт находится в двух часах езды от Казани. По пути в татарскую деревню, где остались жить в основном старики, местные удивлялись, зачем нам туда ехать, «ведь там даже домов и нет». Заехав по тракту, мы припарковались у дома дедушки Ильназа – Хаита (имя изменено). Не прошло и минуты, как перед двором выстроились стеной соседи – две женщины и из дома напротив вышел мужчина.
— Зачем вам сюда? Кто вы такие?
— Мы приехали к Хаиту.
— Не надо вам к нему. Он тяжело болеет, ему 80 лет. Не ходит он.
Ещё через пару минут к месту событий буквально примчалась «Киа». Из авто вышел явно воинственно настроенный мужчина и женщина, в которой мы узнали сестру Наили Амину (имя изменено). Тётя стрелка была очень эмоциональной, плакала и кричала. Она просила, чтобы мы не тревожили Хаита, потому что… он ещё не знает о трагедии. Зато в первом же дворе, как оказалось прямо напротив дома Амины, нас сразу пригласили за стол. Под пирожки и чай соседи рассказали, что тетя Ильназа работает почтальоном, а её муж Ильяс (имя изменено) бывший полицейский, сейчас трудится водителем на «скорой». Семью, в том числе и самого стрелка знают тут только с положительной стороны.
— Конечно, жалко детей, которые погибли, но мы и Галявиевых жалеем. Большинство в деревне понимают, что и в их семье горе. Если кто-то бы и им организовал сборы, мы бы тоже поучаствовали, оказали бы помощь. Жалко их.
— Расскажите про Хаита, действительно ему ничего не сказали про расстрел?
— Заслуженный механизатор, колхозник. Да как не сказали, знает он. Сегодня его видели в фельдшерском пункте. Он приходил прививку делать против коронавируса.
Вторая попытка обратиться с деду Ильназа едва не обернулась «боевыми действиями». Завидев нас, Ильяс сначала подошел к нашему водителю с палкой, а потом вызвал полицию, по-прежнему перегородив подход к дому Хаита. Приехавший на место участковый оказался очень адекватным сотрудником и разрядил напряженную обстановку беседой с нами.
В итоге Ильяс согласился поговорить без камер.
— Может быть кто-то хочет выступить от вашей семьи? Высказаться через нашу газету о случившемся?
— Нет, это позор. Я людям не могу в глаза смотреть, на работе слышу, как говорят о трагедии, а я слова сказать не могу, не знаю куда деться…
— Люди знают, что ваша жена приходится тетей убийце?
— Мало кто знает. Во всяком случае, никто не говорит ничего. Мы не знали ничего. Когда они приезжали, все было хорошо. Никаких предпосылок.
— А могли родители Ильназа скрывать по каким-либо причинам, что с их сыном что-то не так?
— Не знаю. Может нам и не говорили, потому что знают, чтоя бывший полицейский и сразу бы принял бы меры…
— Ильназ не страдал никакими заболеваниями? Может были проблемы с головой у кого-то в роду?
— Не знаю, по линии Наили такого точно не было. Вот между нами, я бы сам, своими руками бы ему… Если выступлю, то что я должен, как родственник его защищать? Не буду этого делать. Не жалко мне его. Только родителей жалко. Кто они теперь? Чмошники в глазах других. Жизни им не будет, их ненавидеть будут все. Мой сын (подросток, — Авт.) закрылся. Не представляю какие последствия будут.
— Он общался с братьями?
— Когда они приезжали. Он младше их.
— В школе ему кто-то что-то говорил об этом?
— Пока нет.
— Как вы узнали о трагедии?
— Мой брат работает в ОМОНе. Он выезжал в школу на ЧП. Позвонил мне, сказал: твоего родственника тут задержали.
— Он что-то рассказывал?
— Нет, он не знает ничего, не он его задерживал.
