Отец Михаила, Николай Иванович, был полковником в отставке. Армия давно отпустила его, но командный тон, категоричность и непоколебимая уверенность в собственной правоте остались. Он не давал советов. Он издавал директивы. И самым удобным, вечно доступным для наставлений был его собственный сын. Особенной страстью Николая Ивановича были инвестиции. Вернее, то, что он гордо именовал этим словом. Он вычитывал на сомнительных сайтах заметки о «прорывных технологиях», слушал россказни бывших сослуживцев о фантастических прибылях и нёс это Михаилу, как ценнейшую оперативную информацию. Михаил, с детства обученный беспрекословному подчинению, слушал. Не возражал. И платил. Сначала это были небольшие суммы: «вложиться» в чей-то стартап по производству «уникальных» удобрений, купить акции неизвестной фирмы, сулящей золотые горы. Деньги уплывали, как вода в песок. Николай Иванович лишь хмурился: «Риски, сынок. Без риска не бывает прибыли. Зато опыт!» Опыт, выходивший боком их с женой Светланой Отец Михаила, Николай Иванович, был полковником в отставке. Армия давно отпустила его, но командный тон, категоричность и непоколебимая уверенность в собственной правоте остались. Он не давал советов. Он издавал директивы. И самым удобным, вечно доступным для наставлений был его собственный сын. Особенной страстью Николая Ивановича были инвестиции. Вернее, то, что он гордо именовал этим словом. Он вычитывал на сомнительных сайтах заметки о «прорывных технологиях», слушал россказни бывших сослуживцев о фантастических прибылях и нёс это Михаилу, как ценнейшую оперативную информацию. Михаил, с детства обученный беспрекословному подчинению, слушал. Не возражал. И платил. Сначала это были небольшие суммы: «вложиться» в чей-то стартап по производству «уникальных» удобрений, купить акции неизвестной фирмы, сулящей золотые горы. Деньги уплывали, как вода в песок. Николай Иванович лишь хмурился: «Риски, сынок. Без риска не бывает прибыли. Зато опыт!» Опыт, выходивший боком их с женой Светланой …Читать далее
Отец Михаила, Николай Иванович, был полковником в отставке. Армия давно отпустила его, но командный тон, категоричность и непоколебимая уверенность в собственной правоте остались. Он не давал советов. Он издавал директивы. И самым удобным, вечно доступным для наставлений был его собственный сын.
Особенной страстью Николая Ивановича были инвестиции. Вернее, то, что он гордо именовал этим словом. Он вычитывал на сомнительных сайтах заметки о «прорывных технологиях», слушал россказни бывших сослуживцев о фантастических прибылях и нёс это Михаилу, как ценнейшую оперативную информацию. Михаил, с детства обученный беспрекословному подчинению, слушал. Не возражал. И платил.
Сначала это были небольшие суммы: «вложиться» в чей-то стартап по производству «уникальных» удобрений, купить акции неизвестной фирмы, сулящей золотые горы. Деньги уплывали, как вода в песок. Николай Иванович лишь хмурился: «Риски, сынок. Без риска не бывает прибыли. Зато опыт!» Опыт, выходивший боком их с женой Светланой бюджету.
Светлана пыталась сопротивляться. Сначала мягко, потом жёстче.
— Миша, это же очевидное мошенничество! Твой отец живёт в прошлом, он ничего не понимает в экономике!
— Он мой отец, Света! — огрызался Михаил. — Он жизнь прожил, он лучше знает! Ты хочешь, чтобы я ему в лицо сказал, что он не прав?
Он не хотел огорчать отца. Боялся разочаровать этого строгого, вечно недовольного человека, чьё одобрение было для него чем-то вроде ордена. И эта боязнь стоила им всё дороже. Появились долги по кредитным картам, которые Михаил скрывал. Исчезли деньги, отложенные на отпуск. Светлана чувствовала, как почва уходит из-под ног. У них был сын, семилетний Антошка, и больная мать Светланы в соседнем городе, требующая частых поездок.
И тогда Николай Иванович выдал свой самый гениальный план. За вечерним чаем, развалившись в их же кресле, он изрёк:
— Миша, тут одно стопроцентное дело. Мой старый друг, солидный человек, открывает сеть автомоек. Нужны срочные вложения. Проценты — космос. Через полгода — удвоение.
— Папа, у нас нет сейчас денег, — тихо возразил Михаил.
— А кто просит наличные? — отец хитро прищурился. — У вас же машина в хорошем состоянии. Бери кредит под залог. Это же не деньги, это актив! Им пользуешься и прибыль получаешь. Я тебе покажу, как это делается.
Светлана, мывшая посуду на кухне, замерла, леденея от ужаса. Машина — их «Лада», не новая, но верная — была не роскошью, а средством выживания. На ней возили Антошку в школу. На ней ездили к матери, которой постоянно нужны лекарства и уход.
— Ни за что! — вырвалось у неё, и она, вытирая руки, ворвалась в комнату. — Михаил, это безумие! Это наша последняя более-менее ценная вещь!
— Света, помолчи! — рявкнул Николай Иванович, даже не глядя на неё. — Мужчины дело обсуждают. Миша, решай. Уверенность на сто процентов. Я поручусь.
Последовали дни тяжёлых ссор, слёз, унизительных просьб Светланы одуматься. Михаил метался между её истерикой и спокойной, железной уверенностью отца. И в итоге выбрал отца. «Папа не подведёт. Это шанс вылезти из долгов разом», — сказал он, избегая её взгляда. Он взял кредит. Под залог их машины.
Месяц прошёл в мучительном ожидании. Николай Иванович периодически звонил, бодро рапортовал: «Всё идёт по плану, скоро первая прибыль». А потом настал день, когда он приехал сам. Не бодрый, а какой-то съёжившийся. Не в их дом, а в подъезд, вызвав Михаила поговорить «по-мужски».
Светлана, предчувствуя недоброе, стояла у приоткрытой двери, выходившей на площадку лестничного пролёта. Она слышала каждый звук.
— Пропал, — глухо сказал Николай Иванович. — Этот подлец… Друг… С деньгами смылся. Ни твоих, ни моих.
— Как пропал? — голос Михаила сорвался на фальцет. — Папа, ты же поручился! Ты же говорил…
— Что я говорил? — тон отца вдруг стал резким, оправдывающимся. — Я говорил, что дело надёжное. А он оказался мошенником. Бизнес — есть бизнес. Риски. Я сам не знаю, что теперь делать.
Наступила пауза. И потом Светлана услышала крик отчаяния. Она услышала, как Михаил, захлёбываясь, почти визжа, выпалил:
— Почему она меня не остановила?! Почему Светка дала на это согласие?! Всё из-за неё!
В этот миг в ней что-то окончательно умерло. Этот человек, её муж, не просто слаб. Он опасен. Он готов был утопить их всех, лишь бы не разочаровать отца. А когда корабль пошёл ко дну, он искал не того, кто пробил борт, а ту, кто недостаточно громко кричала «стоп».
Она не стала слушать продолжения. Тихо закрыла дверь. Спокойно прошла в спальню, достала с антресоли старый чемодан и начала складывать вещи мужа. Методично, без эмоций. Рубашки, штаны, зубную щётку. Потом взяла толстую папку с надписью «Семейный бизнес», где лежали все договоры, накопленные за годы следования отцовским «директивам». Положила её сверху.
Когда Михаил, бледный, с трясущимися руками, вошёл в квартиру, она уже ждала его в прихожей. Чемодан стоял у двери.
Михаил онемел. Он смотрел то на чемодан, то на папку, то на её лицо.
— Света… Куда? Что ты… Мы же…
— Нет, Михаил. Ты не понял. Ты отсюда уезжаешь. Сегодня. Собери свои вещи и отправляйся к отцу. В ту самую квартиру, где рождались все эти «гениальные» планы.
Она указала рукой на чемодан, стоявший у его ног.
— Там твои вещи. Документы по кредитам — сверху. Разбирайтесь вдвоём, как хотите: продавайте его старый гараж, вкладывайтесь в новые «авантюры», занимайте у других «друзей». Но делайте это там, у него. Не здесь.
Она обвела взглядом их гостиную — скромную, но свою, купленную когда-то на её премию и ипотеку, которую она годами выплачивала одна, пока Михаил вкладывался в отцовские схемы.
— Эта квартира — моя. Официально. Ипотека выплачена мной. Прописана здесь я и наш сын. Твои вещи, твои долги и твоё безволие — отсюда выезжают. Сейчас.
Отец стоял за приоткрытой дверью. Она посмотрела на Николая Ивановича, чьё надменное выражение наконец сменилось растерянностью и обидой.
— Вы, Николай Иванович, так любили давать советы по управлению финансами. Вот и распорядитесь теперь финансами своего сына. Помогите ему выплатить то, во что вы его втянули. Ваш «бизнес» пришёл к вам домой.
Николай Иванович что-то пробормотал, попытался вставить слово о «бездушии» и «жестокости», но под её ледяным взглядом умолк. Он первым вышел на лестничную площадку, потупив взгляд. Михаил, сгорбившись, поднял свою сумку. Непомерно тяжёлую от груза бумаг и собственного стыда. Он на секунду задержался в дверном проёме, обернулся, ища в её глазах хоть каплю колебания, надежды. Но увидел лишь закрытое, отстранённое безразличие. Дверь закрылась за ним. Щелчок замка прозвучал как точка.
Светлана прислонилась к косяку. Тишина в квартире была оглушительной. Но это была тишина после бури. Она вздохнула и пошла к комнате сына. Её единственный и самый важный долг ждал её там. Долг, который теперь не приходилось делить ни с чьими иллюзиями.
Ваш лайк — лучшая награда для меня. Читайте новый рассказ — Перестала содержать мужа за свой счет, сам виноват.