Сижу я вечером на кухне, пью чай, за окном первый снег кружится — тихо, спокойно. Вспомнилась мне одна история, случившаяся с моими родственниками, с племянником моей бывшей жены, Сергеем, и его семьёй. История самая что ни на есть житейская, простая, но, как мне кажется, поучительная.
Сергей этот женился рано, на Леночке, девушке из своего же городка. Парень он был старательный, рукастый, а она — практичная, с ясным умом. Поженились и, недолго думая, перебрались в столицу. Жизнь, знаете ли, зовёт молодых, тянет к возможностям, к высотам, новым вызовам. Устроились оба, квартиру в ипотеку взяли, потом двое ребятишек появилось — девочка и мальчик. В общем, всё как у людей: работа, дом, заботы. Жили они дружно, по-хорошему.
Но была у них одна заноза — мать Сергея, Татьяна Васильевна. Женщина она была характера непростого, властная, одинокая в своей тоске. Сын был у неё свет в окошке, а с отъездом его в большой город будто свет этот погас. Скучала она по нему страшно. И требовала внимания, требовала приездов, звонков. Виктор Иванович, муж её, человек тихий и податливый, во всём ей потакал, лишь бы мир был в доме.
— Андрей Сергеевич, — говорила мне как-то Лена, уже после всей этой истории, — ну как же так? Мы же звали их к себе, в гости. Нет, им только чтобы мы туда, в старый дом. А с малыми детьми путь не близкий, хлопот полно. Да и отпуск короткий.
Лена — женщина сильная. Она свою семью, свой очаг бережёт как зеницу ока. Компромиссы искать готова, но до известного предела.
В тот год они давно уже билеты на море купили, на Новый год. Солнце, песок, море тёплое — детям радость, им с Сергеем передышка. И вот звонок от Татьяны Васильевны. Голос дрожит, упрёки сквозят:
— Серёженька, когда же вы к нам-то соберётесь? Старых родителей забыли совсем. Внуков только по фотографиям помню.
Сергей мучился, винился. Между молотом и наковальней — жена с одной стороны, мать с другой. Миролюбивый он, конфликтов терпеть не мог.
— Лен, а может, съездим? За неделю до отпуска. На денёк. Мать успокоим, и мы со спокойной душой поедем.
Лена вздохнула, посмотрела на него, видит — мучается человек.
— Хорошо, Серёжа. Только на один день. Туда и обратно. Детей нельзя зря простуживать, помни об этом.
И поехали. Выехали рано утром, в машине, с двумя спящими детьми на заднем сиденье.
Приехали. Татьяна Васильевна их на пороге встречает, аж подкашивается. Лицо серое, глаза лихорадочным блеском горят, кашляет так, что остановиться не может. Виктор Иванович суетится рядом, глаза отводит.
— Ничего, ничего, — машет рукой Татьяна Васильевна, — простудилась маленько. Пройдёт.
Лена замерла на пороге, ребёнка на руках прижимает.
— Татьяна Васильевна, да вы больны! Грипп, что ли?
— Какой грипп! Ерунда. Проходите, проходите, стол накрыт.
Сергей растерянно смотрит то на мать, то на жену.
— Мама, тебе бы к врачу сходить.
— Врач мне ничего не сделает, я лучше его знаю свой организм — отрезала она и потянулась к внучке. — Иди ко мне, родная.
Лена шаг назад отступила. Лицо у неё окаменело.
— Нет. Извините. Я не могу рисковать детьми. Они сейчас за день-два слягут. У нас отпуск, поездка.
В доме воцарилась тишина. Татьяна Васильевна смотрела на невестку с таким смешением обиды и злобы, что стало жутко.
— Что, я теперь и внуков обнять не могу? Я же бабушка! Вы нас за людей-то считаете?
— Считаем. Потому и переживаем. Но вы-то нас считаете? — голос у Лены дрогнул, но она держалась. — Вы знали, что больны, и всё равно нас звали. Ради чего? Рази чтобы мы все вместе слегли?
— Ради того, чтобы семью увидеть! — крикнула старуха и снова закашлялась. — А вы только и думаете о своём отдыхе! Эгоисты!
Сергей попытался вставить слово, примирить их, но слова его повисли в воздухе, никчёмные. Виктор Иванович молча смотрел в пол, будто виноватый.
— Всё, — сказала Лена твёрдо. — Сергей, мы едем. Сейчас.
Они пробыли в том доме меньше часа. Уезжали под молчаливым, тяжёлым взглядом Татьяны Васильевны. Сергей был бледен, руки на руле дрожали.
Что было дальше — предсказать нетрудно. Через день у младшего ребёнка поднялась температура. Потом старшая слегла. Затем Лена. В самый канун Нового года с высокой температурой и осложнением на лёгкие в больницу забрали самого Сергея.
Встретили они Новый год вразнобой: дети с матерью дома, под ёлкой, с чаем и таблетками, а Сергей — в больничной палате, под капельницей.
Я навещал его там. Лежит, смотрит в потолок, лицо осунувшееся.
— Дядя Андрей, — говорит, — а ведь она так и не позвонила. Узнала, что я здесь, — и ни слова. Ни извинения.
Голос у него был пустой, без эмоций. Только усталость и какое-то горькое прозрение.
Выздоровели они все, конечно. Но что-то в их семейных отношениях надломилось окончательно. Перешло в иную плоскость. Теперь общаются в основном по видеосвязи. Дети показывают бабушке с дедушкой поделки, рассказывают стихи. Сергей говорит с матерью сдержанно — «близко не подпускает». Лена в кадр не входит.
Ваш лайк — лучшая награда для меня и смысл писать дальше.