С Владимиром Васильевичем Крикуновым мы знакомы уже более 25 лет, и накануне его юбилея корреспондент «МК-Спорт» не мог не поговорить с этим замечательным, добрым и отзывчивым человеком, который в прошлом году был в гостях в редакции газеты "Московский комсомолец" об его удивительной спортивной судьбе. Для 9-летнего советского мальчишки она началась в конце 50-х годов прошлого столетия в небольшом промышленном городке Кирово-Чепецке, что в Кировской области.
Начальник цеха не отпускал меня на хоккей: "Я сделаю из тебя инженера"
— Владимир Васильевич, как вы пришли в хоккей? Всем известно, что кроме вас, небольшой Кирово-Чепецк открыл мировому хоккею, кроме вас, еще несколько выдающихся имен: Мальцева, Мышкина, братьев Голиковых. Кто посадил хоккейное зёрнышко в этом городе, давшее такие мощные ростки?
— А вот был такой тренер Аксёнов Владимир Дмитриевич. Москвич, кстати. Вот он в 50-е годы приехал в наш городок и организовал у нас первую заводскую команду. С нее-то всё и началось. Она стала называться «Олимпия», и сначала пробилась в класс «Б» советского хоккейного чемпионата, затем и в класс «А». Мы же мальчишками играли в детской секции сначала только в футбол. Тренер у нас был Николай Иванович Поляков, он играл параллельно и за взрослую команду. Защитником хорошим был, катался очень здорово. Сам он из Ленинграда. Ему нравилось возиться с нами. Так вот собрал он нас как-то 9-10-летних пацанов, и говорит: «Давайте, зимой будем заниматься хоккеем». Раньше так почти везде в СССР было: летом все — в футбол, а зимой — в хоккей играли. Вот так и началась моя хоккейная жизнь.
— И как вам эта ледовая игра сразу понравилась или нет?
— В общем-то, да. Я к тому времени кататься уже умел. Родители купили мне коньки. И мне было немного легче большинства сверстников. А тут в руках у тебя еще и клюшка, которой можно забивать голы. Мне это очень понравилось, и я по-настоящему увлекся хоккеем.
— То есть в детстве вы играли в нападении?
— Нет, я сразу решил стать защитником, но забивал я больше, чем нападающий.
— И какие у вас в детстве были условия для занятий хоккеем, а то сейчас всем подавай закрытые дворцы с искусственным льдом, да еще удобную защитную экипировку выдайте…
— Ну что вы – какой дворец, какая форма? У нас всё на открытом воздухе было, иногда в мороз под минус 40 градусов. Форму мы сами с родителями шили из подручных материалов. У нас в Кирово-Чепецке искусственного катка сначала не было вообще. Это потом, когда я вырос, и мне уже было 17 лет, химический завод протянул трубы и у нас появился первый искусственный лёд. Был организован «Приз Кирова», и к нам на открытие приехали команды из других городов. Помню ЦСКА приезжал играть, молодёжная команда.
А так в моем детстве, конечно, большая проблема именно с ледовой подготовкой была. Мы только в зимний период могли хоккеем заниматься. Хорошо, что у нас в Кирово-Чепецке в октябре уже замерзали озёра, мы на них и катались. Там уже лёд в этом месяце был такой довольно крепкий. Мы там занимались сначала, а потом уже на городскую коробку перебирались. Конечно, условия тогда были не сравнить с теми, что сейчас. Но, это и хорошо. Больше современная молодежь в хоккей идет.
— А когда вы взрослую команду попали, кто на вас первым обратил внимание?
— Вот из нашей молодежной команды меня с несколькими сверстниками и взяли во взрослую команду «Олимпии». Я уже к тому времени работать пошёл, в 16 лет. Днем трудился на заводе, а вечером играл в хоккей за вторую команду. В первую вскоре меня тоже стали подпускать. И тут возник очень интересный момент. В 17 лет меня долго не могли освободить от основной работы, чтобы я мог участвовать в хоккейных соревнованиях.
Начальник моего цеха оказался учеником моего отца. Так вот тот говорил: «Я сделаю из тебя инженера. Какой хоккей? Чего тебе ерундой заниматься? Твой отец меня отправил учиться, я выучился и стал начальником. Теперь я должен тебя выучить». И всё! И он меня ни в какую не отпускал на хоккей. Директор завода ему даже не мог приказать. Это как бы нарушением законодательства тогда было. А он упёрся и все твердит и твердит: «Будешь, ты у меня инженером».
— И как удалось вырваться из таких цепких, хозяйственных рук?
— Так получилось, что меня, пока он был в отпуске, удалось перевести из электроцеха в охрану завода. И вот там уже меня освободили. Тогда же не было ещё этих инструкторов по спорту. Это потом, буквально через год, появилась такая должность, чтобы не делать и придумывать вот такие разные варианты совмещения. В Советском Союзе появился этот указ, и появились инструкторы по спорту. И мы потом, все игроки «Олимпии», числились в завкоме как инструктора по спорту. Играли в хоккей за деньги.
Мог сыграть на чемпионате мира, но не нашел, где готовится сборная СССР
— Где после Кирово-Чепецка вы продолжили свою карьеру, какие наиболее яркие воспоминания остались у вас об игровой карьере? Вас ведь приглашали во вторую сборную СССР, и, кажется, вы играли даже за первую…
— Я и в первой команде страны был, и во второй. Нас с Бариновым Сашей из Саратова пригласили во вторую сборную в 1974 году. И у нас первая же поездка была в её составе в турне по Канаде. Только мы оттуда вернулись, как меня сразу же взяло московское «Динамо» Владимира Владимировича Юрзинова, на Кубок Ахерна, который проводился в Швеции. В Саратове же я три года отыграл, был её капитаном. В ноябре 1975 года меня перед первыми играми наших клубов с НХЛ обменяли в московские «Крылья Советов», которыми тогда руководил Борис Павлович Кулагин.
— Получается, вы пришли в эту столичную команду практически сразу после того, как «Крылья» во второй раз выиграли чемпионат СССР…
— Нет, я пришел через год. «Крылышки» стали чемпионами в 1974-м. Я перешел как раз незадолго перед тем, как эта команда отправилась в Северную Америку на несколько встреч с клубами НХЛ.
— Вас обменяли из Саратова в «Крылья» для усиления, как это сейчас делается некоторыми клубами перед плей-офф, когда те, кто уже точно туда попадает и берет лидеров команд, которые туда не попадают?
— Не совсем так. Тогда всё равно у клубов, игравших с НХЛ, было усиление временное. Так, за «Крылья Советов» играли Шадрин, Якушев и Шалимов из «Спартака», а ЦСКА усилилось Мальцев и Васильевым из «Динамо». Потом, когда серии завершились, они все вернулись в свои клубы. Помню, нам тогда пообещали по 260 долларов за каждую победу. Но уточнили, если вы все четыре встречи выиграете, заплатим только за три. Больше валюты нет. Сейчас об этом даже смешно говорить (Улыбается.).
Сейчас молодым в КХЛ за одну игру больше платят. Мы три, правда, и выиграли у «Питтсбурга», «Чикаго» и «Айлендерс». «Баффало» — проиграли.
— А за первую сборную Советского Союза вы на каком турнире сыграли?
— На первом Кубке Канады в 1976 году. Тогда как раз Виктора Васильевича Тихонова назначили руководить командой. Мы тогда не очень удачно сыграли, заняли третье место в группе и не смогли выйти в финал.
— В целом вы своей карьерой игрока довольны или хотели добиться большего, но не смогли? О чем-нибудь сейчас жалеете?
— Об одном. В 1976 году у меня была стопроцентная возможность поехать на чемпионат мира, который проходил в Польше. Меня Виктор Тихонов, который тогда возглавлял рижское «Динамо», за которое я выступал, порекомендовал и отправил на сбор команды перед этим турниром. И вот я приехал в Москву и Ленинграда, где мы проводили последнюю игру, в ещё старый дворец ЦСКА, и спрашиваю на вахте: «А где тут сборная тренируется?» А их тут нет чего-то. Посидел я на лавочке, подождал и уехал. Тогда вместо меня взяли другого защитника, забыл его фамилию, он из «Динамо», родился в Усть-Каменогорске (Виталий Филиппов. – Ред.), который знал, где сборная готовится.
— Сборная СССР в тот год выступила на мировом форуме неудачно?
— Да, мы тогда впервые полякам проиграли (4:6) и заняли только второе место, пропустив вперед Чехословакию. Я мог поехать на тот чемпионат, но судьба решила по-иному.
Когда Якушев впервые увидел Дацюка в сборной, подумал — Крикунов с ума сошел
— Владимир Васильевич, а когда вы поняли, что хотите стать тренером? Когда ещё были хоккеистом или уже после того, как закончили игровую карьеру?
— Еще за несколько лет до завершения карьеры, понял, что хочу стать тренером. Я с Юрзиновым много разговаривал про тактику и про многое другое. Когда он тренером у нас был в «Динамо» Риге. Потом жена мне говорит: «Давай, ты всё равно скоро заканчивать будешь. Всё равно ты от хоккея никуда не уйдёшь, так и будешь в игре. Бери, говорит, тетрадь, чтобы записывать, конспекты тренировок делай». Но я особо тогда ничего не записывал. Наверное, и правильно делал.
Из Риги в 1982 году я на два года в Минск уехал. Я же офицером был в Союзе. А куда офицер может перейти — только в динамовскую команду. Вот я в столицу Белоруссии и перебрался. Приехал я туда, а мне уже 32 года стукнуло, ветеран по тогдашним меркам. Начал я переговоры, и мне Василий Хундичев, председатель общества минского «Динамо» прямо и говорит: «Давай ты у нас пару лет отыграешь, а затем станешь у нас тренером во взрослой команде».
— То есть вы сразу как бы после того, как закончили играть, стали уже тренером во взрослой команде, с детьми не работали?
— Да, я сразу в первой команде стал работать. Год был помощником у Косарева, а потом и главным стал. И пошло и поехало. Пять лет отработал в Минске, а потом, когда Союз уже окончательно развалился, уехал в Словению, тренировать местный клуб «Акрони Есенице». Там тоже пять лет проработал – выиграл два первых хоккейных чемпионата этой страны, когда эта страна только-только от Югославии отделилась. Один сезон возглавлял команду «Целе» — с ней взял бронзу, опять вернулся в Есенице. Мог снова выиграть медали, но тут у руководства кончились деньги. Игроки встали «в позу», и убедить их, что надо достойно доиграть сезон, я не сумел. Пришло время возвращаться на родину, где на меня вышел клуб из Екатеринбурга.
— Одним из самых ярких ваших воспитанников, если не самых ярких, которых вы открыли и дали дорогу в большой хоккей, это Павел Дацюк в Екатеринбурге?
— Да, мне его посмотреть второй тренер посоветовал. Павел тогда в свердловском СКА служил, играл за вторую команду. Он мне говорит: «Васильевич, возьми, парня. Что-то он Асташеву не нравился». Давай, пусть приходит. Тем более, я принял команду у Александра Асташева, когда тот, уходя в Самару забрал с собой 14 человек основного состава. Так что мне пришлось в Екатеринбурге собирать практически новую команду из тех, кто у него не играл. Тех, кто в запасе был плюс молодые ребята. Паша Дацюк сначала появился, а потом их целая вереница пошла – Симаков, Краев, Буланов.
— Тогда в 90-е годы прошлого столетия в Екатеринбурге хоккейная команда «Динамо-Энергия» называлась?
— Да там, каждые два-три года команда меняла название. То «Спартак» сначала называлась, потом «Динамо-Энергия», потом… Года три при мне она так и называлась. Это уже после моего ухода «Автомобилистом» стал.
— Помните, какое впечатление на вас произвел Дацюк?
— Помню, конечно. Хорош помню. Первая тренировка на земле была, легкая, втягивающая — в футбольчик так погоняли просто. Смотрю, на Пашу, а парень такой ничего, хорошо обращается с мячом. Чувствует дистанцию, пас хороший, поле видит. Таких «игровиками» в спорте называют. Я, Аркадьевичу (Голоухову) тренеру, который мне его предложил и говорю. «Давай я его заберу на сборы в Глазов». Ну, а там когда уже на лед вышли, всё уже окончательно понятно стало. Павел уже тогда мог такое на льду вытворять! А в обычной жизни, он как медвежонок неуклюжий ходит (Улыбается.).
— Вы рассказывали про Дацюка, что, уже отыграв у вас в Екатеринбурге сезон, про него не очень хорошо знали даже внутри России, и, когда вы порекомендовали его Якушеву, который тогда возглавлял сборную страны, и тот не хотел его брать даже на сборы?
— Да, Павла никто особо не знал. Сначала просил Петра Воробьёва, предшественника Якушева в сборной России его взять, но тот ответил: «Да у меня таких Дацюков — куча». Я Павлу тогда сказал – не переживай, твое время придет, продолжай работать дальше. Уже когда закончил тренировать Екатеринбург, и меня пригласили в Казань, в «Ак Барс», я позвонил Якушеву и говорю. Возьми-ка в сборную парня одного из Екатеринбурга. Там есть такой Павел Дацюк. Александр Сергеевич спрашивает, а зачем? Я ему объясняю, что сейчас нет более сильного центрального в России. На сегодняшний день он лучше всех. А он опять: «Ну, ты даёшь, как это нет? Да, у меня целый селекционный отдел работает, у меня все знают, всех смотрят». Все-таки я уговорил его взять Пашу. Уже потом мне Якушев сам рассказывал: «Когда Дацюк приехал, идёт он этой своей походкой угловатой. Смотрю на него и у меня первая мысль была – совсем Крикунов с ума сошел, кого порекомендовал?» (Смеется.).
И всё. Сергеевич его в пятое звено засунул, и Паша там катается, веселится. В состав его Якушев не ставит. Поехали они на турнир в Финляндию, «Карьяла Кап», и в первой игре Прокопьев, центр первого звена, получает травму. Якушев мне звонит и говорит: «Дай мне Чупина». А мы тоже в Финляндии были на сборах, это ноябрь месяц. Я что-то не спросил его зачем, даже не узнал толком, но игрока отправил. И пока Чупин ехал в сборную, у них тренировка прошла, на которой Пашу к Сушинскому и Затонскому поставили, лидерам команды. И после тренировки Максим подошёл к Якушеву и говорит: «Нам никакой другой центральный не нужен. Этот парень пускай в нашем звене остается. Он вообще всё видит, какие пасы отдаёт.
Павел с омичами на турнире такие вещи стал творить. Думаю, что это за селекционный отдел такой, куда он смотрел, чем они занимались? Вот так Павел и заиграл в сборной. Ну а потом он в НХЛ уехал и стал настоящей звездой.
Я поспособствовал рекорду Овечкину, отправив его из «Динамо» в НХЛ
— Вы также приложили руку к восхождению другой нашей ярчайшей звезды – Александра Овечкина. В 2004 году вы стали наставником столичного «Динамо», тогда Саше было всего 19 лет. Как вы к нему тогда молодому отнеслись, берегли как-то?
— Хоккеистов жалеть не надо – их любить надо. Саша, он, во-первых — работяга. Не сачок. Во-вторых, силой обладал огромной, уже не по годам. И вообще, такие игроки, как Овечкин и Дацюк — их не надо подгонять. Не надо чего-то просить сделать — они сами сделают ещё больше, чем ты им предлагаешь. Они готовы тренироваться постоянно. Даже если, может быть, где-то там у них в душе бывает иногда, что тяжело, не хочется — это такие игроки неуёмные, неугомонные, что ли.
— Что объединяет Дацюка и Овечкина — это постоянное желания тренироваться, расти, совершенствоваться?
— Да-да-да. Все время они что-то придумывают, что-то делают. Остаются после тренировок, бросают и бросают. Саша Овечкин еще борьбой на льду как начнет заниматься — всё не остановить. Помню, он с Ильей Никулиным постоянно на тренировках Шахрайчука валили. Я только опасался, чтобы они в пылу борьбу не поранили коньками друг друга. Таким игрокам самое главное — не мешать. Может, только чуть-чуть подправить, когда они заигрываются. Дацюк иногда как начнёт там наворачивать соперников, что ему уже и ворота не нужны. Ему лишь бы между ног шайбу подпустить защитникам (Улыбается.).
Подзовешь его, поговоришь, хватит, Паш, финты свои накручивать – результат же важен. Всё перестает, понимает мои слова правильно.
— Вы всё-таки предполагали, что Овечкин станет выдающимся голеадором, лучшим снайпером в истории НХЛ?
— Ну, кто ожидал этого? Было понятно, что он будет хорошим игроком, но до какого уровня дорастёт — это угадать или предвидеть было невозможно. Но я поспособствовал рекорду Овечкина, когда отправил его в НХЛ на год или на два раньше. С Анатолием Харчуком, тогдашним президентом «Динамо».
— Тогда летом 2005 года какая-то была запутанная ситуация, когда Овечкина хотел переманить к себе «Авангард» и Саша собирался уже отправиться в Омск…
— Да, он только сделал вид, что собрался в Омск – Овечкину тогда «Авангард» дал огромный контракт – 2 миллиона долларов. У «Динамо» тогда не было ни копейки, но последнее слово было за нами. Если мы подтверждаем сумму предложенную омичами, он остаётся у нас. Я говорю: Анатолий Георгиевич, давай подписывать с Овечкиным этот контракт. А он: «Да, ты что? А, если он останется у нас? Где мы денег Саше найдем? Если всё нижнее белье продадим, то все равно не хватит». Я ему отвечаю, что знаю, что он не останется. Я уже всё узнал. Овечкин мне сказал, если «Динамо» подтвердит предложение «Авангарда», то он уедет в «Вашингтон».
Харчук долго сомневался, но в итоге кое-как его уговорил, и он подписал с Овечкиным контракт. И Саша уехал, а так он бы ещё застрял в России на год-два и этом сезоне точно бы рекорд Гретцки не побил.
На Олимпиаде в Турине надо было проиграть последнюю игру в группе, как это сделали шведы
— Хотел ещё с вами поговорить про ваш богатый опыт работы в национальных сборных. Давайте начнем по порядку, с Белоруссии, которую вы возглавляли на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити. А запомнилась она, прежде всего, курьезным голом Копотя в ворота шведов в четвертьфинале. Расскажите, как это произошло?
— Это была зима 2002 году и в России, где я возглавлял «Нефтехимик», и вовсю шёл чемпионат страны. Оставалось еще 6-8 игры в регулярке, а сборная Белоруссии должна была поехать в США, чтобы сначала принять участие в отборочном турнире перед Олимпиадой. Пришлось оставить в Нижнекамске Ивана Кривоносова, помощника моего в клубе. Тогда всего шестнадцать команд было, и попасть в плей-офф было тяжело довольно, но у нас вроде всё нормально было в таблице. Вот меня и отпустило руководство «Нефтехимика». Я приехал в Минск, а между Солт-Лейк-Сити и столицей Белоруссии ровно двенадцать часов разницы. И сразу перевел команду на американское время – перевернул день на ночь. Первая тренировка у нас была в двенадцать часов ночи, вторая — в шесть часов утра.
Сомов Владимир Владимирович, президент Федерации хоккея, министр МВД Белоруссии в то время, он нам создал нам все условия для тренировок. Неделю мы провели на сборах. И когда мы прилетели в Америку — у нас акклиматизации не было никакой. Как будто мы тут находились уже давно. Это нам помогло, потому что мы в отборочном турнире играли с Украиной, которую обыграли 1:0 и Францию – 3:1 и вышли на Олимпиаду. Потом отыграли на Олимпиаде, попали в восьмёрку, а из восьмёрки в четвёрку — это уже вот когда шведов обыграли.
— Но всё равно этот гол Копотя от красной линии — это было какое-то проведение или просто везение?
— Я вам расскажу, еще один важный и интересный момент в игра со шведами. У нас одним из лидеров в нападении был Ковалёв Андрей. Он играл тогда в Германии, сейчас он тренером в Минске работает. Так вот его пригласили в Швейцарию, и там тренером был какой-то любитель триатлона, который заставлял игроков бегать длинные дистанции, крутить велосипед и плавать. Так вот у Ковалева было плоскостопие сильное, ему было тяжело бегать. Так этот тренер был одним из помощников шведского наставника Харди Нильссона. Андрюха, как увидел его на скамейке, так прямо сразу завелся: «Ну я тебе устрою, припомню твой триатлон, что он во сне тебе будет сниться». А он, если владел шайбой, то как трактор в игре шёл. У него руки все синие были, все ему их отобьют, а он всё равно лезет и лезет, пока на убойную позицию не вылезет, потом бросит и всё. И вот он организовал пару голов из этих четырех.
Ну, и потом гол Копотя. Бросок… Томи Сало, чего-то там заковырялся, и шайба ему за шиворот и закатилась в ворота. Мы и первый гол забили, играя втроём. Олег Романов бросил шайбу от синей линии, она и залетела. А так у шведов команда была очень сильная. Они канадцев вынесли — 5:2. Уже тогда многие говорили, что это олимпийские чемпионы. Но в Солт-Лейк-Сити они пролетели. А на следующей Олимпиаде я уже со сборной России разгромил их — 5:0 на предварительном этапе. Но они потом специально проиграли одну игру, чтобы не попасть на нас в плей-офф.
В результате эти хитрые шведы стали олимпийскими чемпионами. А мы остались без медалей. Пролетели. Единственное утешение, что мы канадцев в четвертьфинале обыграли — 2:0. Они даже в четвёрку не попали, а у них ни билетов обратных не было. Вот они, бедные, в олимпийской деревне ходили туда-сюда. Звезды эти энхаэловские.
— Владимир Васильевич, с российской и белорусской сборными на Олимпиадах в Солт-Лейк-Сити и в Турине вы так и не смогли завоевать медали, несмотря на громкие победы в четвертьфинале. Наверное, это самые большие ваши тренерские разочарования?
— Для белорусской сборной 4-е место на Играх 2002 года – это суперрезультат. А вот со сборной России то, что мы и пролетели мимо денег – это да! Тогда канадцев обыграли, и уже все подумали — всё, чемпионы. Такая же история, как со шведами произошла за четыре года до этого.
— Если была бы возможность вернуться назад, что бы вы сейчас по-другому сделали?
— Да особо больше в Турине и сделать было нельзя. Всё вроде правильно было сделано. Может быть, надо было так же, как шведы, проиграть последнюю игру перед плей-офф и на них в полуфинале выйти. Они-то сделали это. Но, есть, как есть. Уже ничего не изменишь.
— Владимир Васильевич, вы довольны своей 40-летней тренерской карьерой, тем, что удалось сделать, чего добиться?
— Я скажу, что из такого маленького городка было очень тяжело пробиться, но мне это удалось. Первым дорогу в Москву из Кирово-Чепецка проложил Мальцев. Он всего на год меня старше. Когда мы с ним играли в футбол, то чемпионы области сразу становились. Когда его не было, мы были только вторыми. Вот так и в жизни — он первым дорогу проложил наверх. За ним я пошел, потом Мышкин.
— А вы знаете, как вас называли игроки, когда вы работали тренером?
— Конечно. Мужиком звали. Но так меня называли не только хоккеисты, но и коллеги по тренерскому цеху. Правда, сейчас почти все уже просто Васильичем зовут.