Сижу я вечером на кухне, пью чай, смотрю в окно. Закат разливается по небу густыми красками — багровыми, лиловыми, словно усталое лето прощается до весны. В такие тихие часы память сама подкидывает истории — не то чтобы очень веселые, но поучительные. Жизнь, знаете ли, редко балует нас простыми сюжетами. Вот и сейчас вспомнилась мне одна история, случившаяся с моими дальними родственниками, Виктором и Светланой. Жили они в соседнем районе, в панельной девятиэтажке, что у самого парка.
Светлана работала медсестрой в поликлинике, женщина спокойная, с ясным взглядом и нежными руками, которые знали цену и ласке, и труду. Придешь к ним в гости, а она всегда в заботах: то суп на плите помешивает, то цветы поливает, то Виктору рубашку гладит. А Виктор — шофером работал, возил начальство одного из местных заводов. Мужик в общем-то неплохой, но с некоторой легкостью в мыслях, что ли. Любил он посмотреть на чужую жизнь, помечтать вслух.
И была у Светланы подруга, Кристина. Я ее видел пару раз — женщина яркая, ухоженная, с манерами. Карьеру сделала, в какой-то сфере, связанной с продажами, кажется. Муж ее возил по ресторанам, одевал в брендовые вещи.
Помню, сидим как-то за столом, ужинаем. Светлана пирог с капустой принесла, душистый, румяный.
— Вот, Кристинка вчера рассказывала, еду из нового итальянского ресторана заказала, — говорит Виктор, отламывая краешек. — А ты у нас, Свет, всё пирогами да щами кормишь.
Светлана молчит, только губы чуть поджала.
— Да и выглядит она всегда, будто с обложки журнала сошла, — продолжает он, не замечая, что ранит. — А ты в своем свитере да худи, как будто и не женщина.
— И карьеру Кристина сделала. А ты всё по коридорам поликлиники бегаешь, горшки за больными носишь. С тобой и поговорить-то не о чем — только про работу и рассказываешь.
— Кто-то же должен горшки за больными выносить, — тихо отвечает она, вставая из-за стола.
Я видел, как Света смотрела в окно в тот вечер — взгляд у нее был отрешенный, тяжелый. А Виктор, казалось, и не понимал, что слова, как ножи, режут по живому. Он видел только фасад чужой жизни, ее глянцевую обложку, а что там внутри — не задумывался.
Конфликт назревал медленно, но грянул неожиданно, как гроза в летний зной. Видимо, чаша терпения переполнилась. Встречаю я Светлану через пару недель — не узнать. Причёска новая, макияж, пальто дорогое. Улыбка на лице холодная, отстранённая.
— Андрей Сергеевич, здравствуйте, — говорит голосом, в котором ни капли прежней теплоты. — А у нас большие перемены. Я с работы уволилась.
Она рассказала, что записалась на курсы визажа, в салоны красоты ходит, гардероб весь обновила. Вечерами вместо ужина — коктейли, и требует, чтобы Виктор в рестораны водил, «как муж Кристины».
Виктор же сначала, по глупости, даже рад был. Ходит, важничает с женой-красавицей. А потом стал замечать, что деньги кончаются. Уже и за кредитку надо платить, а нечем.
Ладно, без паники, всё решим. — Виктор, смотрит на нее растерянно.
— Свет, а ужин что же?
— Ужин? — она поворачивается, и в улыбке ее что-то колкое. — Милый, я спешу на курсы визажа. И в салон красоты мне к семи. Хочешь поесть — сходи в кулинарию. Или, может, в ресторан, где муж Кристины всегда ужинает?
Виктор опешил. Он привык, что дома его всегда ждут горячий суп и ласковое слово. А тут — холодная стена. Началась новая жизнь. Светлана уволилась из поликлиники. Деньги, отложенные на ремонт машины, таяли на глазах. Она тратила их на курсы, на дорогую косметику, на платья, в которых, как она говорила, «не стыдно на людях показаться».
Пришёл ко мне, сам не свой.
— Андрей Сергеевич, — говорит, — что-то я заигрался. Смотрю я на счёт — а он пустой. Накопления на ремонт машины все исчезли. Да ещё и кредитки забиты под завязку.
Я ему: «Ты со Светой поговорил?»
— Как поговорить! — взрывается он. — Она на меня смотрит, как будто я кошелёк. Говорит: «Я стала такой, как ты хотел. Разве Кристина сама за свои платья платит? Нет, её муж обеспечивает. А ты что, не можешь?»
Вот тогда до него и дошло. Примчался домой, с порога кричать начал: «Света, что ты наделала? У нас денег нет?»
А она холодно так, с ледяным спокойствием: «Я стала такой, как ты хотел. Поздравляю, у тебя теперь есть твой идеал».
Тут Виктора, по всей видимости, осенило. Осознание, как удар обухом. Говорит мне, голос у него дрожал: «Я ей кричу: "Хватит! Где моя жена? Где та Света, которая могла обнять после тяжёлого дня?"» А она посмотрела на него тем ледяным взглядом и сказала: «Ты сам хотел, чтобы я была как она. А моя теплота и забота остались там, в прошлой жизни, которую ты не ценил».
Раскаяние — страшная сила. Виктор потом на колени перед ней падал, прощения просил. «Я был слепцом, — умолял он. — Ты, настоящая, лучше любой Кристины».
Но поздно. Поезд, как говорится, ушёл. Светлана к тому времени заявление в частную клинику подала — с высокой зарплатой. И когда Виктор ей свои извинения принёс, она ему спокойно так ответила: «Я научилась ценить себя. А ты учись ценить то, что имеешь, пока это не потерял».
Они разошлись. Светлана свою карьеру построила, живёт достойно. А Виктор… Виктор остался один. С долгами, с пустой квартирой и с горьким осознанием собственной ошибки. Встречаю его изредка — сдал сильно, в глазах постоянная грусть. Прозрение далось ему дорогой ценой. Он получил свой урок. И, уверен, этот урок останется с ним на всю жизнь.
Ваш лайк — лучшая награда для меня. 🔔ЧИТАТЬ ЕЩЁ👇