Бывают вечера, когда вроде всё нормально: чай горячий, кот рядом урчит, телевизор бубнит что-то своё — а на душе как-то пустовато. Решил полистать старую кулинарную тетрадку с заломленными уголками, в пятнах и запахом прошлых лет. И вдруг — нахлынули воспоминания из 90-х: кухня на пятом этаже хрущёвки, я в майке с отрезанными рукавами, на плитке что-то шкворчит, радио бубнит в углу, а в голове — арифметика выживания.
Блюда тогда были простые, странные, местами даже нелепые. Не из кулинарных книг, не из передач по «РТР», а от бабушек, из слухов, да от безвыходности. И вот, скажу Вам честно, до сих пор некоторые из них вызывают во мне такое чувство — не ностальгии даже, а тихого уважения. Потому что выстояли мы тогда — и не только благодаря характеру, но и благодаря этим вот нехитрым рецептам.
Соседка Валя с четвёртого этажа — царствие ей небесное — однажды на лестнице поймала меня, когда я с работы возвращался. Сумка пустая, а дома сын, голодный.
Валя вручила мне стеклянную банку. Внутри — мутноватая субстанция.
— Бери, Вить, вермишельная запеканка. Только подогрей. Я вчера делала, много получилось.
— Спасибо, Валентина Петровна. А что в ней?
— Всё, что нашлось: макароны, два яйца, лук и чуть майонеза.
— А мясо?
— А ты его сам туда мысленно добавь. Оно вкус даёт, даже когда его нет.
С тех пор у меня в голове поселилось это правило: вкус даёт даже то, чего нет. Философия 90-х. Применимо не только к еде.
Макароны с майонезом
Вот с чего всё началось. Классика. Не карбонара, конечно, не фетучини альфредо, а такие самые обыкновенные рожки — с дыркой. Рубль сорок за пачку, помните? Варишь до состояния, когда они почти уже слиплись, сливаешь воду, кидаешь ложку майонеза «Провансаль» — не из пластикового пакета, а из многоразовой стеклянной баночки, с крышкой. Перемешал — и всё. Готов обед. Иногда — и ужин.
— А ты чего туда зелень не крошишь? — спрашивал меня как-то Валерка с пятого этажа.
— А у тебя есть? —
— Нет… Ну и у меня нет. Значит, так едим.
Иногда майонез заменяли томатной пастой «Помидорка» — две ложки, чуть сахара, воды из-под крана — и вот тебе почти соус.
Картошка с чем-нибудь
Блюдо под кодовым названием «картошка с чем-нибудь» — вообще царица кухни того времени. С чем угодно — с килькой в томате, с тушёнкой (если повезло урвать банку «Главпродукта»), с обжаренным луком, с яйцом, с грибами. Хотя, грибами — громко сказано. Это были срезанные сыроежки вперемешку с груздями с дачи, которые тётя Таня вываривала трижды, потом ещё вымачивала и всё равно каждый раз говорила:
— По чуть-чуть ешь, мало ли.
Суп на кубике
Бульонный кубик «Галина Бланка» был чуть ли не валютой. Его берегли, как лекарство. Два кубика — на трёхлитровую кастрюлю воды. Плюс пару картофелин, ложка перловки, одна морковка, нарезанная тонко, чтобы казалось, что её больше. Если был лавровый лист — праздник. Если находилась сосиска — двойной праздник.
У тёти Лиды, соседки по лестничной клетке, был особый рецепт — она в этот суп добавляла щепотку уксуса и щепотку сахара. Получался вкус… как будто из столовой.
Сладкий бутерброд — хлеб с маслом и сахаром.
Это вообще был десерт. Утренний, вечерний, промежуточный. Брали масло «Рама» или просто маргарин «Особый», вместо варенья — сахар. Лизали такой бутерброд, как мороженое. Детям нравилось. А иногда и взрослые не отказывались.
Соседка Тамара как-то рассказала, что у них даже был «торт из сухарей и варёной сгущёнки». Для кого-то это был вкус детства.
Все эти блюда не были шедеврами. С продуктами была большая напряжёнка. Зато была фантазия. Смекалка. И какая-то удивительная солидарность — когда соседи делились тем, что было. Потому, что все были в одной лодке. Помню, как дядя Коля притащил целый ящик «Роллтона» — это был деликатес, еда будущего, как тогда казалось. Некоторые ели его всухомятку, как чипсы. С пакетиком специй отдельно.
А сейчас, глядя на всё это издалека, я понимаю: это была не просто еда. Это были кусочки нашей стойкости. Нашего умения выживать. Без кафе, фастфуда, без магазинов на каждом углу, без карточек и скидок. Мы жили — и ели, что было. Иногда странно, иногда смешно, но это настоящие чувства, наши. Со вкусом времени, в котором была и бедность, и дружба, и тепло — несмотря ни на что.