Попытка Европейского Союза использовать замороженные российские активы для финансирования так называемого «репарационного кредита» Украине может привести к значительным потерям для самого блока, которые составят не менее $190 млрд. Эти данные основаны на расчетах аналитиков РИА «Новости», опирающихся на информацию национальных статистических служб. Кремль многократно заявлял, что не потерпит действий Брюсселя, нарушающих нормы международного права. Насколько адекватным окажется ответ Москвы и кто больше пострадает в случае принятия крайних мер, «МК» обсудили с экспертами.
Война за чужой счет
В случае изъятия замороженных российских активов страны Европы могут потерять не менее $190 млрд прямых инвестиций в российскую экономику. Особенно уязвимыми могут оказаться Кипр с потенциальными потерями в $100 млрд, Германия ($20,1 млрд), Нидерланды ($16,1 млрд), Франция ($15,1 млрд) и Италия ($13 млрд). Эти цифры отражают лишь часть реального ущерба: из-за введённых ранее ограничений на вывод капитала так называемыми «недружественными резидентами», на специальных счетах типа «С» уже накопились значительные средства. В то же время доступ к ним возможен лишь по решению российской правительственной комиссии, что усложняет ситуацию.
На данный момент в бельгийском депозитарии Euroclear заблокированы российские активы на сумму примерно $209 млрд по текущему курсу. Эти средства предлагает использовать Еврокомиссия для предоставления Киеву так называемого «репарационного кредита». Напомним, что 3 декабря Евросоюз официально представил провокационную инициативу по финансированию Украины на 2026–2027 годы, в центре которой стоит спорная идея использования замороженных российских активов.
По оценкам Международного валютного фонда (МВФ), Киеву на эти два года потребуется 135 млрд евро для поддержания не только армии, но и основных функций государства. Как заявила председатель Еврокомиссии (ЕК) Урсула фон дер Ляйен, Брюссель планирует взять на себя две трети этой суммы — то есть 90 млрд евро. Оставшуюся треть, согласно планам ЕС, должны покрыть другие международные партнёры. Однако ключевым инструментом в этом плане становится так называемый «репарационный кредит», который предполагает прямое изъятие доходов от замороженных российских активов.
Тем временем внутри самого ЕС растёт разногласие по поводу следующих шагов. Бельгия недавно отказалась поддержать новое юридическое предложение Еврокомиссии об использовании российских средств для финансирования кредита Украине. Брюссель опасается серьёзных правовых последствий — включая возможные иски и эскалацию торгово-финансовых споров.
На фоне этого звучат и предупреждения со стороны международных игроков. Генеральный секретарь НАТО Марк Рютте прямо заявил, что план ЕК по экспроприации российских активов может стать стратегическим провалом для Киева, подрывая доверие к правовым нормам глобальной финансовой системы.
Что касается позиции нашей страны, она остаётся неизменной уже несколько месяцев. Президент РФ Владимир Путин 27 ноября чётко обозначил: любая попытка конфисковать российское имущество за границей повлечёт за собой жёсткие ответные меры. В настоящее время по поручению главы государства разрабатывается пакет возможных зеркальных шагов, который затронет интересы тех европейских инвесторов, чьи средства сейчас оказались под угрозой.
Таким образом, политическое решение, продиктованное краткосрочными геополитическими соображениями, может обернуться для Европы долгосрочными экономическими потерями и поставить под сомнение саму устойчивость её инвестиционной модели в условиях новой реальности.
Капиталы с пропиской и без
Мнения о том, насколько состоятельны приведенные объемы возможного ущерба для ЕС в случае ответных шагов России в $190 млрд, разошлись. «Оценки адекватны, однако и другие оценки тоже могут быть верными, поскольку эксперты учитывают различные активы: накопленный объем прямых инвестиций, портфельные инвестиции, банковские требования и депозиты и т.д., — утверждает замдиректора центра исследований структурной политики, доцент департамента прикладной экономики факультета экономических наук НИУ ВШЭ Анна Федюнина. — Важно говорить о порядке цифр и важно, что этот порядок совпадает с замороженными активами России в ЕС».
Тем не менее, существует и иное мнение. «Оценка возможных потерь ЕС в размере около $190 млрд выглядит завышенной, так как значительная часть инвестиций, формально отражённых как вложения европейских стран в Россию, — это капиталы, прошедшие через Кипр, Нидерланды и другие юрисдикции, использовавшиеся как холдинги и транзитные центры, — предупреждает директор по стратегии «Финам» Ярослав Кабаков. — На самом деле многие такие вложения представляют собой «бумажные» структуры, схемы финансирования, когда российский капитал возвращался в страну в виде «иностранных инвестиций». Поэтому номинально указанная сумма может быть близка к статистической, но она едва ли отражает объём реальных ликвидных активов, которые ЕС действительно мог бы потерять».
Как отметил аналитик Freedom Finance Global Владимир Чернов, оценка в $190 млрд выглядит скорее верхней границей возможных потерь ЕС, а не гарантированной суммой. До 2022 года общий запас прямых иностранных инвестиций в России составлял около $400–450 млрд, из которых большая часть формально приходилась на европейские юрисдикции. Однако в этих цифрах сильно искажает картину тот факт, что через Кипр, Нидерланды и подобные центры много лет «гоняли» российские деньги в режиме возвратных инвестиций. На Кипр и Нидерланды записана значительная доля именно «русского капитала с иностранным паспортом». Кроме того, часть таких вложений уже де-факто обесценена из-за ухода компаний и списаний активов. После 2022 года Россия прекратила подробно раскрывать структуру инвестиций по странам, поэтому оценки, которые сейчас приводятся через национальную статистику отдельных членов ЕС, выглядят как агрегированный стресс-сценарий, а не как точные данные.
Отдельной темой являются заблокированные портфельные и долговые вложения европейцев в российских активах, которые оказались на счетах типа «С». Там хранятся акции, облигации и депозиты, по которым нерезиденты из недружественных стран не могут свободно получать доход и выводить средства. Точные суммы российские власти не называют, но на рынке существуют лишь экспертные оценки в стиле «сопоставимо с масштабом замороженных российских резервов». В итоге, если говорить об общей экспозиции ЕС на Россию с учётом прямых инвестиций и замороженных портфельных вложений, порядок $100–150 млрд выглядит реалистично. Цифра в $190 млрд может рассматриваться как верхняя оценка с учетом максимального охвата и без скидки на реальную ликвидность и происхождение капитала, считает Чернов.
Мировая экономическая архитектура под ударом
При этом все эксперты согласны в оценке последствий от ответных мер России — они не принесут ничего хорошего ни Евросоюзу, ни нашей стране. По словам адвоката, управляющего партнера AVG Legal Алексея Гавришева, ответные меры России действительно асимметричны. ЕС по сути покушается на суверенные активы — резервы и госденьги, находящиеся в клиринговых системах вроде Euroclear, то есть на «чистые» деньги, которые легко превратить в кредит для Украины. Россия в ответ использует, по сути, «ножницы» конкурента: спецсчета «С», ограничения на вывод, введение внешнего управления и национализация бизнеса недружественных инвесторов. Это уже не ликвидный кэш, а заводы, недвижимость, доли в компаниях, которые ещё необходимо продать, найти нового инвестора или дотянуть до окупаемости. «Дисбаланс заключается в том, что ЕС нацеливается на государство, а Москва — на частных европейских инвесторов, которые вкладывались в реальный сектор, — считает юрист. — Для правовой системы это токсичный прецедент с обеих сторон: рушится идея предсказуемой защиты собственности и суверенного иммунитета. Для экономики последствия долговечны: даже если активы в итоге массово не конфискуют, сам риск превращается в постоянную «скидку на Россию» в оценке любых проектов». В краткосрочной перспективе это усиливает взаимный шантаж: «вы тронете наши резервы, мы похороним ваши вложения». В долгосрочной — закрепляет разделение на закрытые финансовые блоки, где ни Россия, ни ЕС больше не рассматривают друг друга как нормальную юрисдикцию для инвестиций, а лишь как поле для обмена ударами.
По словам Чернова, если говорить об «адекватности» ответа России, то с политической точки зрения зеркальная конфискация выглядит понятной для внутренней аудитории. Запад забирает российские активы у себя, а Россия отвечает тем же на своей территории. Но с экономической и правовой точки зрения симметрия неполная. Россия физически не может «отзеркалить» объемы, так как европейских активов в РФ меньше, их рыночная стоимость значительно снизилась, а при продаже придется предоставлять большой дисконт покупателю. Кроме того, конфискация частной собственности иностранных инвесторов закрепляет за Россией репутацию юрисдикции, где политический риск доминирует над правом. Это снижает готовность вкладываться в страну на годы вперёд не только со стороны недружественных стран, но и со стороны третьих государств, которым теперь приходится закладывать в модели повышенную премию за риск.
В более широком плане обе стороны разрушают старую архитектуру доверия. ЕС демонстрирует, что даже резервы Центрального банка могут быть использованы против государства, если оно стало объектом санкций. Россия показывает, что частные инвестиции нерезидентов могут стать заложниками геополитики. Это усиливает тренд на фрагментацию мировой финансовой системы, разделение на валютные и правовые блоки, перенос резервов и капиталов в условно «свои» зоны влияния. Для России такая линия поведения приносит краткосрочный политический эффект, но закрепляет долгосрочные ограничения по притоку капитала и усложняет восстановление доверия уже после завершения конфликта, предупреждает эксперт.