Российское партнёрство за сохранение климата совместно с Национальной сетью Глобального договора ООН в России 24 ноября провели значимый круглый стол, посвящённый итогам тридцатой конференции сторон (Conference of the Parties) — COP30 — Рамочной конвенции ООН об изменении климата. Почему цифровизация развивающихся стран может стать новым вызовом в борьбе за «зеленую» энергетику и что подразумевается под справедливым энергопереходом — в материале «МК».
COP30 — конференция, которая проходила с 6 по 21 ноября 2025 года в бразильском Белене — городе, находящемся на грани Амазонии — стала не только площадкой для переговоров, но и напоминанием о том, что климатические проблемы требуют конкретных решений и программ финансирования. На ней был запущен процесс создания механизма «справедливого перехода» — системы компенсаций для тех стран, которым сложно самостоятельно справляться с изменениями климата без ущерба для их экономики.
Результаты конференции в Белене стали центральной темой обсуждения на круглом столе «COP 30: ожидания и итоги», который прошёл в Москве с участием представителей бизнеса и науки. Модераторами мероприятия, приуроченного к национальному климатическому диалогу, выступили председатель оргкомитета Российского партнерства за сохранение климата Ольга Санарова и исполнительный директор Национальной сети Глобального договора ООН в России Наталья Дорпеко.
Генеральный директор Института экологического проектирования Владимир Слободян охарактеризовал атмосферу COP30 как нечто среднее между международным форумом и карнавальным мероприятием. Он отметил, что за внешней атмосферой скрывались глубокие противоречия в понимании задач конференции и результатов, к которым международное сообщество стремится. В настоящее время мало кто указывает на то, что последствия потепления являются неравномерными и сложными. Россия, по словам Слободяна, старается внести в этот диалог элемент реализма, в частности, своим взглядом на полезные ископаемые. Ведь это не только источник энергии, но и сырьё для химической, фармацевтической и лёгкой промышленности. Их исключение из экономики приведёт к цепной реакции, затрагивающей миллионы рабочих мест и технологических цепочек.
Климатолог Алексей Кокорин подтвердил, что полный «отказ от нефти» — это не только технически, но и социально рискованно. Часто в документах приводят пример с шахтёрами: кто и как будет их переобучать, если международное сообщество откажется от угля? COP30 тем не менее зафиксировала важный компромисс — запуск механизма справедливого климатического перехода. Он нацелен на поддержку тех, кто пострадает от декарбонизации. Речь идёт почти о 135 государствах, в основном — беднейших и островных странах, которые окажутся в зоне риска. Поэтому вопрос о том, кто и как будет финансировать их адаптацию к «зеленой повестке», остаётся актуальным.
Наталья Дорпеко, имеющая 20-летний опыт в нефтяной отрасли, озвучила провокационную, но обоснованную мысль: «Нефть была, есть и будет». По её мнению, ключ заключается не в ликвидации ископаемых ресурсов, а в том, чтобы сделать их добычу и использование «зелеными». Полный отказ от углеводородов сегодня ставит под угрозу достижение всех 17 целей устойчивого развития: энергия необходима для борьбы с бедностью, для здравоохранения и образования. А возобновляемые источники пока не могут полностью заменить традиционные.
Ольга Санарова отметила, что трудно говорить о четвертом энергопереходе с внедрением ВИЭ, когда, к примеру, до сих пор в России некоторые регионы, включая Иркутскую область и Красноярский край, даже не перешли от угля к газу.
Особенно резким оказалось выступление директора по устойчивому развитию РУСАЛа и Эн+ Ирины Бахтиной. Передовые компании уже давно внедряют климатические проекты, однако создаётся впечатление, что их усилия либо недостаточны, либо разрозненные. «Не то, чтобы мы тонем, — пояснила топ-менеджер, — но как будто мы топим воздух».
Это особенно остро ощущается в Сибири и на Дальнем Востоке.
Главный вопрос сегодня — что делать после достижения углеродной нейтральности? Российские и международные эксперты всё чаще напоминают: даже при полном прекращении новых выбросов атмосфера останется перегружена CO₂. Возможно, разумнее было бы направить ресурсы не на декларативные цели по сокращению выбросов, а на технологии прямого улавливания углерода — создать своего рода «пылесос» для планеты?
При этом глобальная повестка становится всё более противоречивой. Те же страны, которые призывают к резкому отказу от ископаемого топлива, одновременно активно развивают искусственный интеллект — отрасль, требующую огромных энергоресурсов и, как следствие, генерирующую новые выбросы. Рынок подталкивает бизнес к увеличению энергопотребления, в то время как регуляторы требуют его сокращения. А энергосистема по-прежнему основывается на устаревшей, углеродоёмкой генерации.
Российская Федерация ставит перед собой задачи по увеличению генерации, но при этом не создает условий для внедрения современных «зелёных» технологий — в отличие, например, от Китая. Бизнес оказался в центре «контекстного кризиса»: между глобальными ожиданиями, национальной политикой и жесткими экономическими реалиями.
По словам Бахтиной, альтернатива здесь одна: развивать экосистемный подход. Если частные проекты решают не только климатические, но и социальные, инфраструктурные задачи, почему бы не учитывать это при распределении поддержки? На данный момент компании вынуждены работать на полной самоокупаемости. Без диалога с государством и механизмов компенсации за вклад в публичные цели «зелёные» инициативы обречены оставаться нишевыми, и для решения проблем нужны масштаб и реализм, убеждена топ-менеджер.
Она также призвала активнее сотрудничать с ритейлом и способствовать маркировке товаров с точки зрения их углеродного следа. РУСАЛ недавно заключил соглашение с крупной косметической компанией SPLAT, которая смогла достичь углеродной нейтральности своего производства благодаря такому партнерству. «Но это не должно быть единичным героизмом, это должно стать нормой», — подчеркивала Бахтина. Она предложила ограничить «поток консьюмеризма» и поощрять компании, которые вносят реальный вклад в сохранение и восстановление экосистем. Углеродная маркировка — прекрасный инструмент, но одного её наличия недостаточно. «Давайте вместе заставим ритейл обеспечить производителей конечной продукции трансляцией их углеродного следа», — поделилась своей идеей Бахтина. Причём это касается не отдельных товаров, а целых брендов, ведь важно, чтобы потребитель понимал, где находится «зеленый» производитель, и поддерживал его своей покупкой, подытожила своё выступление топ-менеджер.