91 процент женщин, осужденных в России по 105 УК РФ «убийство», являются жертвами домашнего насилия. Они убили своих мужей или сожителей.
Это сложная и болезненная тема. Но о ней необходимо говорить, пусть и осторожно. Ведь главные жертвы этих трагедий — дети: папы больше нет, мама в тюрьме. Общество и государство должны сделать все возможное, чтобы помочь им и предотвратить беду в тех неблагополучных семьях, где это еще возможно. Именно об этом и рассказывает кинолента, которую более трех лет снимали в женской колонии Пермского края, где отбывала срок за убийство своего мужа заключенная Кристина. Она получила спецприз «МК» на Всероссийском кинофестивале осужденных «Надежда», который прошел в Челябинске.
Наш обозреватель вручила приз автору фильма и пообщалась с главной героиней, жизнь которой оказалась еще более драматичной, чем показано на экране.
Тюремные хроники одной арестантки
«Когда люди живут вместе, они становятся единым целым, — делится женщина в тюремной робе. — Они не чужие. Дети его любят, мама его любит, его уважают везде. Мне казалось, если я расскажу кому-то, то испорчу его авторитет, который он заработал годами. И это ведь мой муж… И я молчала до того дня, как…
Он связал мне руки солдатским ремнем и подвесил на крючок к потолку. Ноги не касались пола, суставы выворачивались. А он говорит: «Христос висел — и ты будешь висеть. Отправлю тебя в рай». Это продолжалось долго. Он успел выкурить шесть сигарет, которые тушил о моё тело: теперь у меня шесть дырок. Затем он ушел на кухню и вернулся с большим ножом…
Это не просто рассказ, а ужасная исповедь Кристины. Она сидит на стуле, старается говорить без дрожи в голосе.
В этом фильме — не только покаяние, но и вся ее тяжелая жизнь в женской колонии. Вот она очищает от снега дорожку между «запреткой» с колючей проволокой. Вот идет с общей колонной осужденных в столовую. Вот говорит по телефону с дочерью, которая ожидает третьего ребенка (то есть очередного внука Кристины)…
Обычные будни простой арестантки. Из радостей, кажется, только телефонные разговоры с домом и чаепития в «питкомнате» — так называют помещение, где можно хранить и есть провизию, которую передали или прислали. Сюжет развивается вместе с переменами, происходящими в жизни женщины. Вот главные моменты.
Судебное заседание. Кристина участвует в нем по видео. Суд принимает решение об условно-досрочном освобождении. Кристина плачет от счастья. Звонит домой с радостной новостью, собирает вещи. Прощается с тюрьмой, которая стала ее домом на долгие девять с половиной лет (по приговору ей было назначено 11,5).
Центр для бывших осужденных. После столь долгого срока, который Кристина провела за решеткой, ей необходима адаптация. Нужно время, как говорят некоторые, «попривыкнуть» к новой жизни на свободе. Она учится отправлять голосовые сообщения на новом мобильном телефоне, пользоваться Госуслугами, одеваться «по вольному» и «по-женски», ориентироваться в городе. Она готовит пельмени (в колонии у осужденных женщин нет возможности готовить, если только они не работают на кухне, но и там пельменей точно не бывает). И одновременно пытается «оттаять» от пережитого насилия, чтобы можно было идти в новую жизнь без обид.
Пикник. Первая встреча с дочерью и тремя внуками, которые появились на свет без нее. Кристина надеется, что у нее будет возможность нянчить самого младшего. На полянке стелят покрывало, режут овощи и фрукты, жарят шашлыки… Эти простые семейные радости Кристина открывает для себя заново.
Зритель наблюдает за ней и делает вывод: стоит быть благодарными за все, что мы имеем каждый день на свободе.
Счастье — вставать, когда хочется.
Счастье — готовить то, что хочется.
Счастье — одеваться в то, что нравится.
Счастье — уединяться, когда это необходимо.
Счастье — гулять по улицам.
Счастье — смотреть на звезды.
Счастье — обнимать детей и внуков.
Кинолента кажется и лучшей профилактикой преступности, и лекарством от скуки и тоски. И что удивительно — она ведь не постановочная. Это настоящие «тюремные хроники».
— Идея фильма пришла не спонтанно, — рассказывает начальник пресс-службы ГУФСИН по Пермскому краю Нина Изотова. — Я выяснила, что более 90 процентов женщин, осужденных за убийство, расправились со своими партнерами. И большинство из них были жертвами домашнего насилия. Мне захотелось об этом рассказать. Я общалась со многими женщинами в колониях в надежде найти «ту самую». Долго не могла определиться. Подходящих женщин на самом деле было очень много. Их истории схожи. Но внутреннее чутье подсказывало, что это еще не моя героиня. Как только я увидела Кристину, все вопросы отпали. Я решила, что буду снимать фильм именно про нее. С 2021 по 2024 год шли съемки, так что мы с Кристиной прошли вместе целый путь. Когда я приехала в монтажную кинолабораторию, там сказали: фильм должен быть 20-минутным. Но я убедила увеличить хронометраж хотя бы до 35 минут. И все равно пришлось вырезать много интересных сцен, в том числе те, где более подробно рассказывается о жизни в центре реабилитации.
Нина до сих пор поддерживает отношения с Кристиной. Недавно обе приезжали в Москву на кинофестиваль документальных фильмов. Лента уже получила приз, но награда «МК» для авторов и героини стала неожиданностью.
«Меня возили спецэтапом и прятали ото всех»
— Кристина, расскажите, пожалуйста, немного о себе.
— Я родилась и выросла на Кавказе, в Батуми. Мама — учительница музыки, папа — моряк дальнего плавания. Очень строгая семья, мне всё запрещали. Краситься нельзя, дружить с мальчиками нельзя, гулять только около дома… Когда я окончила школу, мне захотелось вырваться из-под опеки родителей. Старший брат забрал меня в Санкт-Петербург. Мне кажется, те, кому родители многое запрещают, потом «отрываются». Поэтому, наверное, я быстро вышла замуж — в 18 лет. Была ли это любовь с первого взгляда? Сейчас скажу, что нет. Но тогда я думала, что да. Мы переехали жить в маленький городок в Башкирии. Я перевезла туда маму и всех родственников. Работала поваром, потом цветоводом в парковом хозяйстве. Родились дочери. Но через восемь лет мы развелись.
— Первый муж вас бил?
— Нет-нет. Он хороший человек, до сих пор мы с ним в нормальных отношениях, он поддерживает меня и детей. Но тогда я поняла, что терплю его, а не люблю. А он не заслуживает этого. Он просто не тот, кто мне нужен.
— Другой муж, в убийстве которого вас признали виновной, вам показался… тем?
— Да, мне казалось, что это именно тот, кого я искала всю свою жизнь.
— Как вы познакомились?
— Я снимала домик в частном секторе. И вот решила устроить там пикник с мангалом на свой день рождения (мне исполнялось 29 лет). Пришли друзья, знакомые. И один из них вместе с этим мужчиной — ему тогда было 44. Я сначала подумала: какой-то у него страшный вид. Высокий, большой, один глаз вроде как косит… То есть вид не отталкивающий, а именно страшный. Но когда мы разговорились, мне стало интересно. Он оказался приятным и очень умным собеседником. Много знал, начитанный. После этой вечеринки стала замечать, что он как будто случайно оказывается в тех местах, куда я прихожу. Как потом этот человек признавался, он стал за мной следить, а я тогда думала, что это всё случайные встречи. Мы общались, общались… Часами могли говорить обо всем. Он шикарно ухаживал. Всегда держал слово и был, как мне казалось, очень правильным. Позже я узнала, что он был криминальным авторитетом, «смотрящим» за городом.
Мы стали жить вместе и потом даже зарегистрировали брак. Я не спешила, потому что не хотела «обжечься». Но чувствовала, что хочу с ним провести всю жизнь, и ничего другого мне не нужно. Он говорил, что то же самое чувствовал. Но поскольку таким людям не полагается жениться (это не приветствуется в их криминальных кругах), мы расписались в загсе тайно. О нашем браке знали только дочери и моя мама, которые умеют молчать. Его мама услышала про наши официальные отношения только на суде…
— И как вам было в роли «второй половины» такого человека?
— Это накладывало определенные обязанности. Он запрещал мне работать. В доме постоянно были посетители. Мне нельзя было вмешиваться в разговоры. Я видела, как к нему идут за советом или с благодарностями. Его уважали и боялись.
Через какое-то время я узнала, что он периодически принимал наркотики. Может, слышали такое понятие — «сезонный наркоман»? На тот момент он ничего не принимал, я не видела его неадекватным. Общих детей у нас не было, но он очень любил детей и относился к моим со всей заботой. Забегая вперед, скажу, что моя средняя дочь долго не могла просить про то, что произошло.
— С какого момента он стал поднимать на вас руку?
— К нему стала приходить молодежь и приносить новые синтетические наркотики — вроде как в знак благодарности, из уважения: «Сережа, попробуй». Он пробовал, а сверху еще алкоголь… И становился неадекватным.
— А вы пытались его остановить?
— Да, но он говорил: «Я сам знаю, что делаю. Я же нормальный. В любой момент могу остановиться. Я много лет ничего не употреблял, не хотел. А сейчас хочу. И это недолго будет».
Мне казалось, нельзя было ему сказать ничего против. Он менялся на глазах, превращался в совершенно другого человека. В сумасшедшего.
Я уходила от него к дочери, но у нее семья, молодой муж. Уходила к матери, но она считала: раз вышла замуж, надо жить.
— В полицию обращаться было бесполезно?
— Конечно. Вы ведь понимаете, что они его отлично знали.
— Уехать в другой город?
— У меня не было денег. И я не хотела оставлять маму и детей.
— А если по-мирному уговорить на развод в моменты, когда он был адекватным?
— Я собиралась так сделать, но не успела.
В тот день, когда все случилось, он окончательно потерял рассудок. Подвесил меня на ремнях к потолку. Бляшка врезалась в вену, боль была невыносимая. Я висела часов шесть и молила Бога о смерти. Он тушил о мое тело сигареты, тыкал мне в затылок чем-то острым, как будто искал способы причинения новых видов боли… Ушел за ножом. Когда вернулся, я думала: только бы одним ударом, чтобы я больше не мучилась. И тут в дверь позвонили. Он срезал ремни, я упала на пол. А сам пошел открывать дверь. Оказался парень, который пришел к нему за помощью, освободившись 14 дней назад. И он увидел эту картину — как я лежу в крови. Этот парень сказал: «Что ты делаешь? Весь город знает, какая у вас любовь». А у мужа были галлюцинации: ему показалось, что Николай Угодник прилетел. И он говорит ему: «Помоги ее отправить к Христу, чтобы это произошло в мучениях, а то она к дьяволу попадет».
— И что потом?
— До сих пор никто точно не знает, кроме того парня. Могу предположить, что убийца встретился с убийцей. По их законам, выжить мог только один.
Я потеряла сознание и не знаю, сколько это длилось. Когда пришла в себя, услышала один голос. Подумала, что выжил кто-то один, но не могла понять, кто.
— То есть это не вы убили мужа?
— Нет. Но мне вменили соучастие. Изначально тот парень рассказывал все как было, но потом поменял показания. Видимо, ему сказали — иначе убьют. По новым показаниям, убила якобы я.
Можете представить, что такое — убить криминального авторитета. Меня когда возили спецэтапом, перекрывали дороги. В СИЗО держали в отдельной камере, потому что был велик риск, что со мной расправятся, и я не доживу до суда. Были угрозы, много всего было. А потом все узнали, что я являлась официальной женой. В криминальном мире прошло распоряжение: «Оставить ее в покое, это дела семейные».
— Но обвинения с вас не сняли?
— Нет. Я прошла полиграф, чтобы доказать свою невиновность. Но это не помогло. Ничто не помогло. Прокурор запросил 17 лет лишения свободы. Помню, что три дня до приговора была в некотором замешательстве. И когда суд назначил 11,5 лет, возникло даже облегчение — все-таки не 17.
— Как вы жили за решеткой?
— В колонии всем приходится нелегко, но важно оставаться человеком и не деградировать. Найти занятие по душе, работать, читать… Я поняла, что не нужно общаться со всеми подряд, избегала токсичных людей. Как говорил Омар Хайям, лучше быть одному, чем с кем попало. Я не сдалась. Верила, что выйду. И вот вышла. Сейчас я живу лучшую свою жизнь.
— Что вы имеете в виду?
— Меня поддержали. В первую очередь в Центре для бывших осужденных, а потом моя подруга. Я жила у нее. Устроилась на автомойку. Здесь хорошие условия. Мы работаем вдвоем, так что, можно сказать, автомойка наш маленький бизнес. Ее владелец оказался очень хорошим человеком, он проникся моей историей, дал мне 300 тысяч (буду возвращать потихоньку), на которые я купила домик с участком. Я мечтала о кошечках, собачках, цветах… У меня все это теперь есть! Купила цыплят, буду разводить. Я радуюсь каждому дню, который наступает, и за все благодарю Бога.
— Какой урок вы извлекли из своей трагичной истории?
— Поняла, что в первую очередь нужно уважать себя. Не стоит молчать и скрывать проблемы, а следует принимать меры. В каждой ситуации эти меры будут отличаться, но нельзя допускать вседозволенности и надеяться, что человек изменится. Это вряд ли произойдет.
Историю про Кристину узнали жертвы домашнего насилия. Одна из них рассказала, что остановилась в шаге от рокового поступка: хотела убить мужа, а потом себя. Ей помог Центр для жертв домашнего насилия, телефон которого она нашла в Интернете. Женщина в итоге ушла от мужа. Сейчас они развелись, поддерживают хорошие отношения. Дети проводят время с обоими родителями. И главное — все живы.