Олеся всегда считала, что доброта должна быть в каждом. Она выросла в семье, где все помогали друг другу по мере сил. Она и Артёма полюбила, в том числе, за его отзывчивость. В нём было что-то трогательное: мальчик из скромной семьи, получивший уважаемую профессию инженера, готовый поделиться последним. В начале это казалось милым. Романтичным даже.
Артём действительно был из тех, кого называют «палочкой-выручалочкой». Его отец ушёл рано, мама поднимала его, старшего брата и сестру одна. Всю жизнь они вертелись, как белки в колесе, перехватывая друг у друга копейку. Теперь, когда Артём получил стабильную работу в хорошей фирме, у него, казалось, была одна цель: наверстать упущенное для всех сразу. Не для себя. Для них.
Сначала это были мелкие суммы: помочь сестре Марине с оплатой детского сада для племянника, купить матери хорошие лекарства для суставов. Олеся не возражала. У них самих квартира была ипотечная, но жить было на что. Потом суммы стали расти. Сестре понадобился ремонт на кухне — затопили соседи сверху. Артём, не долго думая, отсчитал половину необходимого.
—Они же не справятся сами, — объяснял он Олесе, которая молча смотрела на опустевший их сберегательный счёт. — Муж у неё водителем работает, зарплата сезонная. А жить-то надо сейчас.
—А нам жить когда? — спросила она однажды, осторожно.
—Что значит «когда»? Мы живём. У нас всё есть.
Он не понимал. Он искренне считал, что раз у них есть крыша над головой и еда в холодильнике, то они уже достигли потолка благополучия. Всё остальное — излишек, который можно и нужно отдать. Олеся мечтала о даче. О маленьком участке за городом, где можно сажать цветы, где будет бегать их будущий ребенок, где тишина. Она собирала каталоги растений, рассматривала варианты. Это была их с Артёмом общая мечта, о которой говорили в первые годы. Теперь, при ней, он отводил глаза.
—Ты что, хочешь, чтобы я был таким чёрствым, как ты? — бросил он как-то в ответ на её робкий вопрос о том, не слишком ли много они отдали сестре в этот раз.
Она онемела. Слово «чёрствая» повисло в воздухе тяжёлым, липким комом. Она не была чёрствой. Она была уставшей. Уставшей жить в режиме «семейного общака», где их бюджет был общим достоянием всех родственников Артёма, а её голос не имел веса.
Она продолжала вести хозяйство, экономить на себе, покупать одежду на распродажах, чтобы высвободить хоть немного для их общего будущего. А оно таяло на глазах, как весенний снег, утекало в песок бесконечных просьб и «крайних нужд».
Кульминация наступила в один из обычных вечеров. Олеся пришла с работы, начала готовить ужин. Зашла в интернет-банк оплатить коммуналку и обомлела. Она увидела новый кредит на крупную сумму. Очень крупную. Сердце ёкнуло, потом стало биться часто-часто. Она позвонила Артёму.
—Артём, у нас появился кредит. Ты в курсе?
В трубке повисла пауза.
—Да, я… Я взял.
—Взял? Куда?
—Сергею нужна машина. Грузовая. У него новый подряд, без своей машины — никак. Это шанс для него встать на ноги.
Олеся прислонилась лбом к дверце холодильника.
—Ты взял кредит на сотни тысяч. На машину. Брату. Не спросив меня.
—Я же говорю, это шанс! Он будет на ней работать, всё окупится! Мы не просто подарили, мы… вложили.
—А как возвращать?
Голос Артёма стал твёрже, в нём послышались знакомые нотки обиженной добродетели.
— Я же говорю. Он на ней работать будет! Мы будем отдавать вместе! Думаю, и ты можешь помочь. Надо поддерживать семью, Олеся. Нельзя быть такой… расчётливой.
В тот момент она всё поняла. Окончательно и бесповоротно. Для него она была частью этого общего «общака». Её труд, её мечты, её жизнь — всё это было ресурсом, который можно направить на нужды его родни. Его щедрость оплачивалась ею. Его доброта была её каторгой.
Молча положив трубку, она села и стала думать. Холодно, ясно, без эмоций. Просто подводила черту под многолетними подсчётами, которые всегда оказывались не в её пользу. И поняла, что терять больше нечего.
Через три дня они пришли к сестре Марине по случаю её дня рождения. Семейный ужин в их отремонтированной на деньги Артёма кухне. Олеся оделась просто, собрала волосы. Она была спокойна. Артём нервничал, бросал на неё короткие взгляды, но она не реагировала.
Стол ломился. Все были в сборе: мать Артёма, сестра с мужем и ребёнком, брат Сергей, сияющий, уже чувствовавший себя владельцем новой машины. Говорили о будущих планах, о подрядах Сергея, об учёбе племянника. Артём сидел, немного сгорбившись, но на лице его читалось привычное удовлетворение: он — опора, он — добытчик, он — хороший.
Марина подняла бокал.
—Ну что, давайте выпьем за нашего кормильца, за самого щедрого брата и дядю! Без тебя, Артём, мы бы совсем пропали!
Все оживлённо закивали, чокнулись. Артём смущённо улыбнулся. В этот момент Олеся медленно встала. Стул слегка скрипнул. Все взгляды устремились на неё.
—Вы правы, — сказала она так, что стало слышно каждому. — Он — ваш щедрый брат. И дядя. И сын. Он оплатил вам ремонт, учёбу, лекарства, машину. Он отдал для этого всё, что у нас было. И даже то, чего у нас не было — он взял в долг.
В комнате повисла тишина. Улыбки застыли.
— Но, спонсируя всех вас, он отдавал и мои деньги тоже, и я больше не буду вашей благотворительницей, — продолжала Олеся, глядя прямо перед собой, на стену, где висела новая плитка, купленная на её с Артёмом деньги. — Я не сестра, не дочь и не сноха. Я — та, кто всё это время платил по его счётам, отказывая себе во всём. С сегодняшнего дня это заканчивается.
Она повернулась к Артёму, который смотрел на неё широко раскрытыми глазами, будто увидел впервые.
—Ты взял крупный кредит на брата. Не спросив меня. Значит, это твой личный кредит, Артём. И все обязательства по нему — на вас с твоим братом. Я к нему отношения не имею.
—Ты что несешь! — вырвалось у Сергея. — Какой личный? Мы же семья!
—Ваша семья — вот она, — кивнула Олеся в сторону родственников. — Я в неё не вхожу. Я в ней — всего лишь источник финансирования. И эта роль мне не нравится.
Она посмотрела на мужа. Взгляд её был чистым и ясным, как стёклышко.
—Дальше решай. Или твоя родня помогает тебе платить по твоему же кредиту за свою же машину. Или мы с тобой делим наше общее имущество. Точнее, то, что от него осталось. Ипотечную квартиру и долги. Выбирай.
Никто не выпил. Бокалы так и застыли в воздухе. Лицо матери Артёма побелело, сестра смотрела со смесью ужаса и злости, брат Сергей что-то бормотал про неблагодарность.
—Олесь… — попытался начать Артём, но слова застряли у него в горле. Он увидел в её глазах не гнев, не истерику, а холодную, непреложную решимость. Ту самую «чёрствость», в которой он её так часто упрекал.
Олеся не стала ждать ответа. Она развернулась, взяла свою сумку, висевшую на вешалке в прихожей, и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Она оставила их праздновать. В последний раз за её счёт.
На улице пахло первыми осенними листьями. Она сделала глубокий вдох. В груди не было ни тяжести, ни боли. Была лёгкость невероятная, почти воздушная. Лёгкость человека, который наконец-то снял с плеч чужую ношу. Её средства отныне принадлежали только ей. И этого было достаточно.
Ваш лайк — лучшая награда для меня. Читайте новый рассказ — Перестала содержать свекровь, когда услышала её случайный разговор.