Парад Победы, состоявшийся 80 лет назад, — событие из числа самых громких, самых «эталонных» за всю историю нашей страны. Безоговорочный триумф победителей. Триумф народа и его армии, которой еще предстояли впереди завершающие сражения Второй мировой, но которая уже сделала главное — одолела самого сильного и жестокого врага. Парад срежиссирован был отменно. Однако сохранившиеся киносвидетельства о нем все-таки содержат некоторые неточности и «шероховатости».
Немецкий цвет подвел
Большинство из нас наиболее полное представление о легендарном военном празднике, состоявшемся 24 июня 1945-го, получило благодаря кадрам кинохроники.
Существуют два документальных фильма с одинаковым названием «Парад Победы». Один — черно-белый, который длится 49 минут, другой — цветной, продолжительностью лишь менее 19 минут. Первый появился благодаря второму.
Отснятый на трофейную цветную пленку Agfa материал оказался после проявки в значительной части своей бракованным, с искажением цветопередачи. Поэтому пришлось для полноценного показа событий на параде переводить все кадры в черно-белый вариант. А из пригодных «агфовских» цветных кусков монтировать сильно укороченный полихромный вариант.
Но в обеих версиях «Парада Победы» есть, оказывается, постановочные мизансцены, снятые спустя время после проведения торжественной церемонии на Красной площади.
Судя по рассказам непосредственных участников тех событий 80-летней давности, «виновниками» таких вынужденных «инсценировок» стали дождливая погода, плохие кинореактивы и… товарищ Сталин.
Вот что вспоминал один из кинооператоров, Михаил Посельский:
«Парад снимали на немецкой цветной пленке, которую обрабатывали в Берлине. <…> Через неделю фильм «Парад Победы» был озвучен и попал на просмотр в Кремль.
Неожиданный гром грянул, когда после просмотра Сталин спросил у Большакова (председателя Комитета по делам кинематографии. — А.Д.): «Почему в картине о параде показаны не все командующие фронтами? Куда делись Баграмян и Еременко?» Большаков <…> потребовал от режиссеров картины Ирины Венжер и Иосифа Посельского, моего дяди, исправить «политическую ошибку» и вставить в фильм кадры с генералами Баграмяном и Еременко. Все осложнилось, когда стало известно, что командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии Баграмян со своим штабом находится в Риге, командующий 4-м Украинским фронтом генерал Еременко и его штаб — в Кракове. Итак, одному оператору надо было срочно вылетать в Ригу, другому — в Краков и там сделать досъемки генералов для двух вариантов фильма — черно-белого и цветного.
Жребий снимать Еременко в Кракове выпал мне. В дирекции студии меня попросили объяснить генералу, что его съемка на параде забракована из-за капель дождя, попавших в объектив. Без этих съемок фильм о Параде Победы не мог быть принят «наверху». Дело в том, что восемь командующих фронтами вышли на парад в мундирах и погонах маршалов, а двое оставались генералами. Операторы едва успели запечатлеть на пленку маршалов, а на съемку генералов времени не хватило. Судьбу выпуска картины на экран теперь могло решить только устранение подмеченного Сталиным недостатка.
На следующий день я вошел в кабинет Еременко. <…> Доложил о цели приезда и сказал о каплях дождя… Генерал стукнул кулаком по столу и грозно произнес: «Кто научил вас врать генералу, капитан! Мимо меня пробегали ваши операторы, и ни один не удосужился остановиться и снять меня на параде».
Я попытался как-то объяснить ситуацию, но Еременко поднялся из-за стола и зычным голосом дал команду: «Кругом, марш отсюда!»
Я пулей вылетел из кабинета, весь красный от стыда. И зачем я врал? Надо было честно сказать: «Не сняли, не успели, виноваты…»
Убедить Еременко в необходимости съемки мог только начальник военной миссии в Польше генерал Шатилов. Я честно рассказал ему о случившемся и попросил помощи. Шатилов обещал посодействовать… Через некоторое время Еременко приказал доставить меня к нему в штаб.
<…> «Что вам нужно от меня теперь?» А нужно было, чтобы генерал в парадном мундире постоял немного на фоне красных знамен, которые бы прикрыли отсутствующий в Кракове ГУМ (24 июня, в начале парада, «коробки» сводного полка 4-го Украинского фронта во главе с Еременко располагались как раз перед фасадом ГУМа. — А.Д.). А я снял бы его для цветного, а потом черно-белого варианта фильма «Парад Победы».
Решено было сделать съемку за чертой города, подальше от городских глаз. Точно в 12.00 Еременко в парадном мундире, увешенном сверкающими боевыми наградами, вышел из дома и сел в машину. Автомобиль командующего, два бронетранспортера с солдатами и знаменами армии тронулись на съемку. Когда колонна выезжала из города, в небе появились тучки, и пошел дождь. Съемка оказалась под угрозой. «Что будем делать?» — спросил у меня командующий фронтом. «Вы помните, товарищ генерал, во время парада в Москве тоже был дождь, и наша съемка хорошо совпадает с погодой, что была тогда…»
Прикрывая рукой камеру, чтобы в объектив не попала вода, я приготовился снимать. Несколько секунд Еременко постоял на фоне знамен и быстро укрылся от дождя под крышей автомобиля. Теперь мне предстояло перезарядить в аппарате черно-белую пленку и все повторить сначала. Пока я перезаряжал камеру, пошел проливной дождь. Я посмотрел на мокрый мундир генерала и с мольбой в голосе произнес: «Нужно постоять еще несколько секунд, и все закончим». Еременко быстро выскочил из машины и на мгновение встал под знамена.
<…> С таким материалом я возвращался в Москву. В лаборатории студии Зеленцов сообщил мне, что оператор Зиновий Фельдман (он ездил в Ригу снимать кадры с генералом Баграмяном. — А.Д.) пару часов назад тоже сдал свою пленку в проявку. Задание мы оба выполнили в срок».
Доснятые вдалеке от Красной площади кадры с двумя командующими фронтами — генералами — включили в смонтированную черно-белую версию фильма. Даже при внимательном взгляде на эти короткие статичные сцены трудно заметить, что оба прославленных полководца позируют в иной обстановке, запечатлены не на Параде Победы.
Штандарт, да не тот
Другая проблема возникла с показом самого эффектного момента прошедшего парада — бросания двух сотен трофейных фашистских знамен к подножию Мавзолея.
Судя по мемуарам начальника Главного оперативного управления Генштаба генерал-полковника Сергея Штеменко, решение провести такую акцию принял сам Сталин в конце мая 1945-го. Он дал указание генералам, занимающимся подготовкой торжественной церемонии: «На парад надо вынести гитлеровские знамена и с позором повергнуть их к ногам победителей. Подумайте, как это сделать». Среди исследователей распространено мнение, что идею подобного действа, практиковавшегося еще легионерами Древнего Рима, вождю подсказал известный советский историк академик Евгений Тарле. «Публичная казнь» вражеских знамен совершалась и в Русской армии великого полководца Александра Суворова, который считал, что она демонстрирует «небрежение не к неприятелю, а к его поверженным военным отличиям».
Для проведения задуманной церемонии нашим трофейным службам было дано распоряжение срочно отыскать на оккупированной территории Германии знамена, штандарты боевых воинских частей, флаги партийных организаций нацистов, общественных объединений… В итоге в Москву было прислано около 900 разнокалиберных «кандидатов на бросание перед Мавзолеем». Из них отобрали 200 штук самых примечательных внешне.
10 июня был сформирован отдельный сводный батальон «носильщиков трофейных знамен», в который вошли крепкие, рослые (не ниже 176 см) солдаты-фронтовики и наряду с ними — бойцы «спецназа»: военнослужащие дивизии особого назначения им. Дзержинского внутренних войск НКВД СССР. Однако в заранее отпечатанной программе парада отдельного упоминания о «казни» гитлеровских знамен не было. Поэтому для многих она стала неожиданностью. В том числе и для тех, кто должен был вести киносъемку происходящего на Красной площади.
Работавший на Параде Победы оператор Семен Школьников впоследствии вспоминал:
«…Бесценного исторического кадра могло вообще не быть. О том, что немецкие знамeна бросят к Мавзолею, никто из операторов заранее не знал. Объектив успел повернуть ассистент, но в кадр попали головы журналистов. Плeнку сначала забраковали, а потом все же вклеили в фильм».
Таким образом, 24 июня кадров повержения вражеских штандартов удалось снять совсем немного. Поэтому позднее, когда шла работа над монтажом цветного варианта «Парада Победы», режиссеры решили дополнить хронику эффектной постановочной сценой. На протяжении нескольких секунд зрителю показывают крупным планом, как летят наземь, образуя хаотичную кучу, разноцветные полотнища, которые украшены символикой уничтоженного Третьего рейха. Эти кадры снимали не на Красной площади, а в одном из залов Центрального музея Красной Армии, куда после завершения парада привезли все запасенные трофейные знамена.
Конечно, никто не позаботился отобрать для досъемки те же самые штандарты и стяги, которые кидали до того на брусчатку воины батальона «носильщиков». В погоне за впечатляющей картинкой создатели фильма отобрали наиболее приглянувшиеся им фактурные экземпляры — с массивными имперскими орлами, с разлапистой нацистской символикой. А в некоторых случаях киношники даже попытались комбинировать.
Результат получился внешне впечатляющий. Но при скрупулезном изучении документальных кадров, снятых 24 июня 1945 года, и более позднего дополнения к ним можно увидеть явные нестыковки.
Самый показательный пример — со штандартом 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Он крупно показан в одном из фрагментов «Парада…», а голос диктора Л.Хмары объясняет зрителям, что это «личный штандарт Адольфа Гитлера» (на самом деле допущена фактологическая ошибка, личный штандарт фюрера так и не смогли найти, многие исследователи полагают, что он, вероятно, был сожжен вместе с трупами «наци №1» и его жены Евы Браун). Кроме того, во множестве книг, альбомов, справочных изданий опубликована фотография, сделанная утром 24 июня незадолго до начала Парада Победы известным советским фотокорреспондентом Евгением Халдеем. На ней запечатлена передовая шеренга «носильщиков», выстроившаяся на исходной позиции неподалеку от храма Василия Блаженного. Четко виден правофланговый боец — старший сержант Федор Легкошкур, который держит в руках опущенный к земле трофей. Это древко штандарта той самой «именной» танковой дивизии, хорошо читается надпись «Adolf Hitler». Но никакого матерчатого полотнища к древку не прикреплено (сам штандарт 1-й танковой дивизии СС отыскали лишь позднее). Именно такую деревяшку с увесистым металлическим навершием Легкошкур первым швырнул перед Мавзолеем, когда началась церемония бросания.
А теперь — постановочный кадр из цветной версии фильма. В ворохе знамен видно то же легко узнаваемое древко с именем и фамилией нацистского лидера, однако оно волшебным образом «приросло» неким полотнищем! Специалист, рассмотрев его внимательнее, пришел к выводу, что это штандарт Кригсмарине — военного флота нацистского рейха. Такая получилась бутафория.
Оператор против Кумира
В общей сложности при проведении Парада Победы в Кремле, на Красной площади и в ее окрестностях работало 16 кинооператоров (некоторые источники упоминают даже гораздо большее их количество). Этим людям, многие из которых на протяжении четырех предыдущих лет почти не вылезали с передовой, пришлось очень трудно в столь непривычной для работы обстановке. Одной из проблем стала строжайшая система допуска в «режимную» зону.
Обратимся вновь к воспоминаниям Михаила Яковлевича Посельского:
«…В 8 часов утра я вошел в здание фотохроники ТАСС. Здесь, рядом с Красной площадью, рядом с ГУМом, представитель госбезопасности должен был познакомить меня с человеком, который станет моей «тенью» во время работы на параде. Даже в туалет я мог пойти только с его разрешения. Таков был порядок. <…> Мы отправились на мою точку съемки к Спасской башне Кремля…»
А вот рассказ его коллеги Семена Школьникова непосредственно о проводившихся съемках:
«Ловили самое интересное — как готовятся к параду на Манежной площади, как восхищаются и ликуют трибуны. <…> Под дождем маршировало 40 тысяч человек. Их снимали не останавливаясь. На одной из пленок видно, как оператор укрывает камеру плащом. Никаких накидок не было <…>. Другой оператор бежит, обгоняя всадника Жукова, и все-таки успевает снять несколько секунд приветствия…»
Эта ситуация со съемкой «нескольких секунд приветствия» оказалась запечатлена коллегой кинооператора и попала в черно-белый фильм. На экране хорошо видно, как принимающий парад маршал Жуков на белом жеребце по кличке Кумир приближается к сводному полку одного из фронтов, расположенному на правом от Мавзолея фланге, неподалеку от Покровского собора. Военачальник только еще начал придерживать своего скакуна, готовясь произнести приветствие войскам, а тут, обгоняя его, буквально у самой конской головы протискивается человек в светлом плаще, кинооператор, и начинает снимать. Можно заметить, что жеребец даже дернулся от неожиданности при столь близком контакте с незнакомым человеком. Как рассказал корреспонденту «МК» специалист, ситуация могла закончиться неприятно для знаменитого советского полководца.
О всаднике Жукове автор этих строк в свое время поговорил с Давидом Гуревичем, директором Музея коневодства. Давид Яковлевич не только пояснил некоторые моменты, связанные с кавалерийской составляющей Парада Победы, но и присовокупил к ним воспоминания Игоря Федоровича Бобылева. Этот признанный знаток конного спорта в середине 1940-х — начале 1950-х гг. служил в Манеже Министерства обороны СССР и принимал самое непосредственное участие в событиях, связанных с подготовкой маршальских лошадей для парада летом 1945-го.
«Сталин хотел, чтобы Георгий Константинович принимал парад непременно на белом коне. Подобрать подходящего оказалось очень непросто. В итоге обнаружили такого в кавалерийском полку Наркомата госбезопасности, расквартированном неподалеку от Хорошевского шоссе. Это был жеребец-ахалтекинец Кумир. Жуков несколько раз специально приезжал в Манеж Минобороны, чтобы поупражняться в верховой езде, «подружиться» с конем. Георгий Константинович был опытным всадником и, по свидетельствам очевидцев, «в седле чувствовал себя как рыба в воде». Первые уроки верховой езды он получил еще в Первую мировую, оказавшись новобранцем 5-го запасного кавалерийского полка. Позднее будущий полководец окончил кавалерийскую школу в Ленинграде».
Иван Бобылев вспоминал: «Во время подготовки к Параду Победы Г.К.Жуков не терял ни минуты. Войдя в сверкающий чистотой Манеж, он принимал рапорт начальника Манежа, быстро садился в седло и начинал тренировку. Он не тратил времени на разговоры с нами ни до, ни после окончания тренировки. Закончив тренировку, быстро уезжал на работу… Во время тренировки Г.К.Жукова никто другой в Манеже не ездил…»
Таким образом, к самому этому дню, 24 июня, маршал и его конь уже хорошо сработались. Кумир четко выполнял все команды, чувствуя уверенную руку опытного всадника. Это помогло избежать конфузов. В том числе и когда на Кумира буквально наскочил один из снимавших кинооператоров. Жуков не позволил тогда коню шарахнуться в сторону.
Продемонстрировал на Параде Победы Георгий Константинович свое мастерство кавалериста и в других случаях, хотя это, может, и не так заметно со стороны несведущему человеку. Ведь в тот день шел сильный дождь, брусчатка на Красной площади стала от воды скользкой. Была реальная опасность, что жеребец может поскользнуться. Однако маршал умело им управлял и не позволил допустить ни единого сбоя…»
Впрочем, сам Г. К. Жуков потом признавался, что для него эта церемония была непростой: «…Выехал на площадь, все как в тумане. Лошадь несет, войска приветствуют. А у меня перед глазами через сетку дождя — лица фронтовиков, убитых солдат… Такого волнения за все годы войны не испытывал…»