26 мая 1953 года тысячи политзаключенных подняли восстание в Горном лагере в Норильске. Осужденные по политическим статьям требовали смягчения условий и человеческого отношения. За 72 дня восстания были убиты, по официальным оценкам, около 100 человек. Что стало толчком к выступлениям, как заключенные продержались в осаде больше двух месяцев и к каким последствиям привело восстание, — в материале «Газеты.Ru».
«Солдаты свирепствовали»
В конце 40-х на базе Норильского исправительно-трудового лагеря (ИТЛ) был создан горный лагерь (Горлаг) — туда преимущественно направляли политзаключенных. К 1952 году численность узников превысила 20 тыс. человек. Предшественником его был каторжный лагерь.
«В начале 50-х в системе ГУЛАГ возникли специальные лагеря с кодовым наименованием — различного рода Степлаг, Леслаг, Джидалаг. В Норильске находился Горлаг — заключенные обслуживали местный горно-обогатительный комбинат, контингент которого состоял во многом из людей, имевших 25-летний срок, так называемых «тяжеляков», — рассказал «Газете.Ru» историк и аспирант РАНХиГС Сыдып Бальдруев.
Осужденные добывали руду, бутовый камень и глину, участвовали в строительстве заводов и дорог. Также они работали на стройках в городе Норильск, которые курировал «Горстрой».
В составе Горлага было шесть крупных лаготделений, в каждом от 3,5 до 6 тыс. заключенных. Среди тех, кто оказался за колючей проволокой, были: солдаты и офицеры — участники Великой Отечественной войны, партизаны, узники концлагерей, бывшие военнопленные, жители оккупированных немцами территорий, арестованных нередко «по подозрению» или «за намерение» и названных «изменниками Родины», «пособниками палачей».
Охрану Горлага осуществляла специализированная воинская часть, войска НКВД.
«Солдаты свирепствовали вовсю, устраивали в порядке развлечения откровенную охоту на заключенных с применением оружия. С 50-го все бараки на ночь стали закрывать на замки снаружи до утренней поры, когда дневальные уходили на кухню получать пищу. Усилились репрессии за малейшее нарушение лагерного режима.
Если в ИТЛ за нарушение обычно давали 10 суток штрафного изолятора с выводом на работу, то в Горлаге обычным был месячный срок строгого карцера со стенами, покрытыми льдом, и пищей через день», — писал один из заключенных Борис Дубицкий.
«Сучья война»
В 1952 году 1200 заключенных были доставлены в Горлаг из других особорежимных лагерей — Степлага и Песчанлага близ Караганды и Тайшета. Среди них — участники лагерных восстаний, стычек с уголовниками, побегов.
После подавления в карагандинских лагерях волнений «бунтовщиков» отправили «для усмирения» в Заполярье — осужденные считали своей задачей «нести дальше факел свободы», вспоминал заключенный Евгений Грицяк.
По пути в Горлаг Грицяк, входивший в состав так называемой украинской группы, и еще несколько заключенных собирались объявить голодовку, а следом остальные должны были устроить забастовку. Однако восстания так и не последовало. Зато спустя несколько дней, когда Грицяка и часть заключенных вывезли в поселок, служивший пересыльным пунктом, те сцепились с одной из лагерных банд.
В ответ на угрозы в адрес украинцев со стороны банды заключенные проломили стену своего барака и направились громить тот, где жили обидчики. Солдатам едва удалось разнять заключенных.
«Стоит учитывать контекст. С конца 1940-х внутри ГУЛАГа начинается «сучья война» — между зэками, готовыми сотрудничать с лагерной администрацией, и «ворами в законе». Это кровопролитное противостояние подорвало основы лагерного управления. Еще до восстания в Горлаге по национальному признаку были созданы три подпольные организации – «русская», «украинская» и «литовская», — объяснил «Газете.Ru» историк, основатель медиа-проекта «Vatnikstan» Сергей Лунев.
Также «тяжеляки», по словам Бальдруева, отличались независимым поведением, часто участвовали в конфликтах с заключенными по криминальным статьям.
«Вторые же являлись относительно привилегированными, поскольку в концепции исправительно-пенитенциарной системы они были классово близким элементом к пролетариату и крестьянам — они пошли в криминал из-за бедности и угнетения. Они имели привилегии — из них часто набирали сотрудников лагерной самоадминистрации с доступом к определенным благам. Подобного рода несправедливость в тяжелых условиях Севера создавала линию конфликта, которая могла вспыхнуть в любой момент», — добавил историк.
Когда Грицяк и другие этапированные прибыли в Норильск, жители лагеря восприняли новичков-украинцев в штыки. По воспоминаниям Дубицого, «старички» оскорбляли и избивали вновь прибывших.
Вскоре лагерь всколыхнула серия убийств заключенных. Все они происходили по утрам, до выхода на работу. Охрана так и не смогла вычислить преступника. Заключенные старались держаться по двое-трое. И среди русских, и среди украинских заключенных понемногу нарастала идея восстания, но к активным действиям они переходить не решались.
Осложнялась ситуация и отсутствием у представителей двух народов доверия друг к другу.
Требования заключенных
Обстановка в лагере ухудшилась после смерти Иосифа Сталина — даже несмотря на то, что за ней последовала амнистия. Связано это с тем, что политзаключенных она не коснулась.
«5 марта 1953 года умирает Сталин. Начался период, названный в историографии «100 дней Берии». Бывший сталинский нарком внутренних дел при содействии Маленкова, главы советского правительства, начал проводить политику постепенной либерализации. Среди инициатив Берии – амнистия для заключенных», — рассказал Лунев.
Ситуацию в Горлагере усугубило очередное убийство — в этот раз виновниками были охранники. Солдаты в попытке разобраться в бытовой ситуации открыли огонь, убили одного человека и нескольких ранили.
«25 мая 1953 года мы выходим на работу. Все угнетены; к работе не приступаем. Вдруг возле пятой зоны, находившейся неподалеку от «Горстроя», затрещал автомат. Мы почему-то были уверены, что и на этот раз без жертв не обошлось. Наконец узнаем, что один убит, а шестеро ранено», — писал Грицяк.
Работа встала, осужденные начали паниковать. Кто-то выкрикивал: «Нас убивают! Не будем работать! Вызовем из Москвы комиссию!»
Однако постепенно возмущение осужденных ослабло, все вернулись к работе. Сторонники восстания старались уговорить остальных заключенных начать забастовку, но те колебались. Тогда Грицяк добрался до компрессорной станции, подававшей сжатый воздух для всего «Горстроя», и остановил ее. Вслед за этим прекратилась и вся работа.
Норильское восстание началось стихийно и не одновременно. Четвертое лаготделение (3,5 тысячи человек) и оставшиеся в оцеплении Горстроя 1,5 тыс. заключенных отказались от работы 25 мая. Пятая и шестая зоны забастовали в ночь с 26 на 27 мая — после расстрела заключенных в жилой зоне 5-го лаготделения. Что касается 1-го, то оно включилось в забастовку лишь во второй половине дня 1 июня, а каторжане (Третье лаготделение Горлага) — 4 июня, когда в результате очередной стрельбы со стороны охранников погибли семь человек.
Протестующие потребовали прекращения произвола охраны, смены руководства лагеря, улучшения условий содержания и медицинского обслуживания в Горлаге. В частности, среди требований значилось: сокращение 10–12-часового рабочего дня до 7–8-часового, выплата заработанных денег. Кроме того, они требовали снять ограничение на переписку с родными (до этого разрешалось отправлять два письма в год), отменить ношение номеров на одежде, убрать с окон бараков решетки, а с дверей замки. Вести переговоры заключенные согласны были только с комиссией из Москвы.
Лагерное «государство»
Руководство лагеря отошло в сторону, но и комиссию вызывать не спешило. Вместо этого заключенным перестали выдавать еду, предлагая вернуться за пайком в лагерь.
«Фактически комплекс функционировал на основе самоорганизации в течение 72 дней. Слово «восстание» не употреблялось, они называли свой протест «забастовкой», что более подходит для описания событий. Продолжительность восстания объясняется внутренними причинами — заключенные, которых были тысячи, сплотились, организовали самоуправление. Горлаг был на удалении, что вызывало проблемы с тем, чтобы вызвать подкрепление. Кроме того, у восставших у самих был боевой опыт», — сообщил Лунев.
Сказались, по словам историка, и внешние факторы. ГУЛАГ был передан в ведомство от Министерства внутренних дел Министерству юстиции, что вызвало организационную неразбериху.
«Забастовка началась в период «100 дней Берии», а завершилась уже после ареста министра внутренних дел. На самом верху происходила борьба за власть и было, грубо говоря, не до Горлага», — добавил он.
Заключенные Горлага создали своего рода лагерное «государство». В 1-м, 3-м, 4-м, 5-м и 6-м лаготделениях были организованы отделы самообороны лагеря — охрана из заключенных, посменно несущих караульную службу для предотвращения пожаров и прочих бедствий, а также для предупреждения провокаций со стороны лагадминистрации.
Так, например, в 1-м лаготделении был предотвращен пожар больницы, взрыв трансформатора и рельсов железной дороги. Там же в ночь на 6 июня, когда был сильный туман, один из офицеров прорезал проволоку и пытался зайти в зону необычным образом — задом наперед, оставляя следы на свежевыпавшем снегу таким образом, чтобы создать видимость чьего-либо побега. Эти провокации и многие другие предотвращены добровольной охраной лагеря.
При этом патрули и наблюдатели ничем не вооружались. Правда, в зонах всегда под рукой были кирпичи, ими обкладывались края дорожек. Лагерники не без оснований опасались, что забастовка может быть подавлена с помощью переброски в зону колонны уголовников, вооруженных ножами и палками.
После оттеснения лагадминистрации и «захвата» Горлага заключенные занимались ремонтом бараков, уборкой территории, ежедневно передавали справки, сводки для лагадминистрации, беспрерывно работали сапожная и ремонтно-пошивочная мастерские, баня, проводилась плановая санобработка бараков, других строений и помещений, функционировали амбулатория, больница, обслуживались прикованные к постели хронические больные и инвалиды, регулярно работал пищеблок.
После того как прошло 40 дней с последнего расстрела, в клубе устраивались концерты. Мирная жизнь продолжалась несмотря на то, что с первого дня забастовки была отключена электроэнергия.
«Не бойтесь, мы вам поможем!»
Московская комиссия и управление горного лагеря от уговоров довольно быстро перешли к угрозам, рассчитывая запугать узников и заставить их смириться с положением.
Участились провокации в зонах. Для борьбы с ними комитеты вынуждены были организовать отделы расследований, специальные комиссии, свою контрразведку — она занималась поиском преступников, расследованием их деятельности, списков «стукачей».
29 июня администрация приняла решение о ликвидации 5-го лаготделения. Применено оружие. 11 человек убиты, 36 тяжело ранены, впоследствии 12 из них умерли от ран.
В лагере были установлены громкоговорители. С обращением к заключенным лагеря выступил представитель московской комиссии. Осудив забастовочное движение в целом, он подчеркнул, что знает о том, что у большинства заключенных осталось по году-два до окончания сроков, и они, видимо, не поддерживают экстремистов, но боятся их террористических действий.
Он предложил всем лицам, не одобряющим действия активистов забастовки, покинуть территорию зоны, для чего в определенных, специально указанных местах ограждение зоны было разрезано и солдатам охраны дан приказ оказать содействие всем оставляющим лагерь. При отказе выполнить это распоряжение будет отдан приказ о вооруженном подавлении сопротивления.
Выступление было закончено словами: «Не бойтесь, мы вам поможем!»
В ночь на 7 июля штурмом было взято 6-е (женское) лаготделение. Сначала заключенных поливали водой под давлением в восемь атмосфер, затем по одной вывозили из зоны. В этот же день прекратили забастовку 1-ое, 4-е и 5-е лаготделения. Дольше всех держалось 3-е (каторжное) лаготделение. В ночь на 4 августа оно было взято штурмом. В зону на автомашинах ворвались автоматчики и открыли огонь на поражение. 57 человек убиты, 98 ранены.
Вскоре все заключенные вернулись в свои отделения, возобновилась нормальная работа. Требования бунтовщиков в итоге учли — было отменено ношение номеров на одежде, уменьшено количество рабочих часов, бараки на ночь больше не закрывали. Через несколько месяцев были возобновлены так называемые зачеты: добросовестно работающим заключенным за один рабочий день засчитывали полтора-два дня срока.
27 августа большой этап активных участников Норильского восстания из Дудинки был отправлен в Красноярск. Активисты попали во внутреннюю тюрьму МВД в Красноярске. Остальные были вывезены в различные лагеря: в Магаданскую область, Кенгир (Джезказган), Мордовию, в тюрьмы Иркутстка, Владимира, Кургана.
По официальным оценкам, за время восстания были убиты около 100 человек, свыше 200 — ранены. По подсчетам заключенных, пострадавших было более тысячи.
«Катализатор мятежного духа»
Сразу после кровавого подавления восстания Горлаг официально закрыли, лагерь был растворен в норильской системе исправительных учреждений, отметил историк Лунев.
«Сама система ГУЛАГа была значительно реформирована. Норильское восстание стало своего рода катализатором мятежного духа. Одновременно с 72 днями Горлага по похожему сценарию развивалось Воркутинское восстание — Воркутлаг продержался 10 дней. Были и другие, менее известные выступления заключенных», — добавил он.
Постепенно число политзаключенных сокращалось — к 1956 году более чем в четыре раза — с 467 тыс. до 114 тыс. человек. Новых дел по политическим статьям становилось все меньше, а старые, по которым осужденные отбывали срок, пересматривались. С 1954 по 1956 год действовали специальные комиссии, проверявшие правомочность применения политических статей.
«Смягчались и условия содержания заключенных. Менялась и структура управления ГУЛАГа. ГУЛАГ был возвращен Министерству внутренних дел в начале 1954 года, в 1956-м был реорганизован, а в 1959-м стал называться Главным управлением мест заключения. Смягчение режима в те годы происходило в разных сферах, поэтому связывать исключительно с восстанием в Горлаге не стоит, однако это сыграло существенную роль», — заключил Лунев.
