Мария знала о Галине с самого начала. Андрей не скрывал, что был женат, что осталась дочка, Алинка, что он платит алименты и помогает, когда может. Это казалось правильным, даже благородным. Мария уважала в нём ответственность. Но постепенно она начала понимать: то, что она приняла за ответственность, на деле было чем-то другим. Хроническим, изматывающим чувством вины, которое висело над Андреем тяжёлым, невидимым облаком и которое умело направлялось и использовалось. Алименты платились исправно, и суммы там были приличные. Но помимо них существовал целый мир дополнительных трат. Нужен новый ноутбук для школы? Старый, конечно, медленный, а у всех в классе уже лучше. Андрей вздыхал и покупал. Поездка в языковой лагерь? Без этого же никак, отстанет от сверстников. Андрей соглашался, хотя цена равнялась их с Марией полноценному отпуску. Подарок на Новый год, на день рождения, на восьмое марта, на «просто так» — всё должно было быть самым лучшим, самым навороченным. Ведь папа хороший. ГалиМария знала о Галине с самого начала. Андрей не скрывал, что был женат, что осталась дочка, Алинка, что он платит алименты и помогает, когда может. Это казалось правильным, даже благородным. Мария уважала в нём ответственность. Но постепенно она начала понимать: то, что она приняла за ответственность, на деле было чем-то другим. Хроническим, изматывающим чувством вины, которое висело над Андреем тяжёлым, невидимым облаком и которое умело направлялось и использовалось. Алименты платились исправно, и суммы там были приличные. Но помимо них существовал целый мир дополнительных трат. Нужен новый ноутбук для школы? Старый, конечно, медленный, а у всех в классе уже лучше. Андрей вздыхал и покупал. Поездка в языковой лагерь? Без этого же никак, отстанет от сверстников. Андрей соглашался, хотя цена равнялась их с Марией полноценному отпуску. Подарок на Новый год, на день рождения, на восьмое марта, на «просто так» — всё должно было быть самым лучшим, самым навороченным. Ведь папа хороший. Гали…Читать далее
Мария знала о Галине с самого начала. Андрей не скрывал, что был женат, что осталась дочка, Алинка, что он платит алименты и помогает, когда может. Это казалось правильным, даже благородным. Мария уважала в нём ответственность. Но постепенно она начала понимать: то, что она приняла за ответственность, на деле было чем-то другим. Хроническим, изматывающим чувством вины, которое висело над Андреем тяжёлым, невидимым облаком и которое умело направлялось и использовалось.
Алименты платились исправно, и суммы там были приличные. Но помимо них существовал целый мир дополнительных трат. Нужен новый ноутбук для школы? Старый, конечно, медленный, а у всех в классе уже лучше. Андрей вздыхал и покупал. Поездка в языковой лагерь? Без этого же никак, отстанет от сверстников. Андрей соглашался, хотя цена равнялась их с Марией полноценному отпуску. Подарок на Новый год, на день рождения, на восьмое марта, на «просто так» — всё должно было быть самым лучшим, самым навороченным. Ведь папа хороший. Галина знала подход к бывшему мужу: по телефону говорила с лёгкой страдальческой интонацией: «Андрей, она так расстроится. Ты же понимаешь, я одна не потяну».
Андрей понимал. Он понимал так остро, что переставал видеть реальность вокруг. Реальность, в которой он жил с Марией. В которой у них была своя жизнь, свои планы, свой путь и большие мечты. А в реальности утекало всё, что предназначалось для их общего будущего, — в пользу прошлого, которое отказывалось отступать.
Мария пыталась говорить.
— Андрей, может, хватит? У неё же всё есть. Мы стиралку второй месяц купить не можем. Приди в себя.
— Это же ребёнок, Маша. Я не могу ей отказать. Галина говорит, у неё сейчас сложный возраст, нужно поддерживать самооценку.
— А мою самооценку? Нашу жизнь? — спрашивала она уже резче.
Он смотрел на неё виновато, растерянно.
— Ты что, ревнуешь? К ребёнку?
Это было не про ревность. Это было про справедливость. Про то, что они жили в режиме чрезвычайного положения, финансируя чью-то бесконечную «срочную необходимость».
Их стиральная машина давно была на последнем издыхании. Она гудела, подпрыгивала, как бешеная, и периодически отключалась на середине цикла. Мария мечтала о простой, нормальной, тихой машинке. Она откладывала со своей зарплаты, нашла хорошую модель по скидке. День покупки был назначен. Она уже мысленно представляла, как включала её, не прислушиваясь к подозрительным звукам.
Утром в тот день Андрей был странно молчалив. Пока она собиралась, он ходил по квартире, будто что-то выискивая на полу.
— Маш… — начал он, когда она уже взяла сумочку.
— Да?
— Эти деньги… на машинку… Я… Мне пришлось взять.
У неё похолодели пальцы.
— Взять? Куда?
— Алинке. Срочно нужно было лечение зубов. Очень. Галина звонила вчера поздно, паника у неё. Говорит, у дочери адская боль, нужно срочно к частному врачу, у них там всё дорого… Я не мог отказать.
Мария прислонилась к косяку двери.
— И… вылечили?
— Да, конечно! — он оживился, почувствовав, что худшее, кажется, позади. — Всё в порядке. Галина сказала, что всё прошло прекрасно.
— Позвони ей сейчас, — тихо попросила Мария.
— Что? Зачем?
— Позвони. Спроси, как Алинка, какой именно зуб болел.
Андрей, поморщившись, набрал номер. Говорил он недолго. Лицо его сменилось: с растерянного на смущённое. Он положил трубку.
— Ну… Всё хорошо. Боль прошла.
— Какой зуб?
— Маша, не важно…
— КАКОЙ ЗУБ? — её голос впервые зазвенел так грубо.
Он выдохнул.
— Она сказала… что это была не боль. Что это была запланированная процедура. Отбеливание. С пятнадцати лет её можно делать. И Алинка целый год ждала…
Мария развернулась, пошла на кухню, села на стул. Деньги на их нормальную, простую жизнь ушли на отбеливание зубов ребёнку от первого брака её мужа. По просьбе его бывшей жены. И он даже не удосужился проверить. Он просто взял и отдал. Потому что чувство вины — плохой советчик, но отличный шантажист.
После этого в доме воцарилась холодная тишина. Мария почти не разговаривала с Андреем. Он старался загладить вину мелкими знаками внимания, но это было похоже на попытку заклеить зияющую рану пластырем. Она понимала, что борется не с бывшей женой, а с призраком прошлого, которого Андрей носил в себе. Призраком неудавшегося брака, чувством, что он что-то недодал. И этот призрак был голоден. Ему постоянно требовались новые жертвоприношения в виде денег, времени, душевных мук.
Кульминация случилась на дне рождения Алинки. Мария, преодолевая внутреннее сопротивление, купила хорошую, качественную, но скромную книгу — ту самую, о которой девочка когда-то ей обмолвилась. Дорогие подарки, как всегда, были от отца и мамы: новый телефон, который был только у обеспеченных детей в ей классе.
Галина, одетая с иголочки, принимала гостей как хозяйка. Она была мила, улыбчива и смертельно опасна. Когда подошла очередь распаковывать подарки, и Алинка взяла в руки книгу от Марии, Галина громко, на всю комнату, с улыбкой сказала:
— Ну вот, дочка, смотри. Кто тебя по-настоящему любит, тот дарит то, о чём мечтается. — Она обняла дочь за плечи, кивнув на сверкающий планшет. — А это… — она чуть презрительно ткнула подбородком в сторону книги, — это просто от тёти. Так, для галочки.
В комнате на секунду воцарилась тишина. Все смотрели то на Марию, то на Андрея. Андрей не поднял глаз. Он смотрел в пол, в тарелку, куда-то внутрь себя, сжавшись, как будто хотел стать меньше, незаметнее, раствориться. Он не сказал ни слова. Не защитил её. Не поправил Галину. Его молчание было громче любого крика. Оно было согласием.
Мария высидела до конца праздника с каменным лицом. Она улыбалась, кивала, но внутри всё было кончено. Окончательно и бесповоротно.
Дома она не стала устраивать сцен. Сцены были для живых чувств. Она прошла в спальню, достала с верхней полки их старый, пыльный чемодан, тот самый, с которым Андрей когда-то приехал к ней. Медленно, методично начала складывать его вещи. Рубашки, брюки, носки. Каждую вещь она клала аккуратно, без злости, будто выполняла давно назревшую рутинную процедуру.
Андрей, услышав шум, заглянул в комнату. Увидев чемодан, он остолбенел.
— Маша… что ты делаешь?
— Помогаю тебе собраться, — отвечала она, не оборачиваясь.
— Куда? Что за глупости? Из-за сегодняшнего? Ну Галина всегда такая, ты же знаешь…
— Это не из-за Галины, — перебила она его, положив последнюю пару носков. — Это из-за тебя. Ты живёшь с ней в прошлом. Каждый твой рубль, каждая твоя мысль, каждое твоё молчание — там. А я живу в настоящем. В настоящем, где нет денег на нормальную стиральную машину, потому что они ушли на отбеливание зубов по прихоти твоей бывшей жены. В настоящем, где меня публично унижают, а мой муж смотрит в пол.
Она застегнула чемодан, поставила его вертикально и наконец посмотрела на него. В её глазах не было ни слёз, ни упрёка.
—Иди к ней. К Галине. Помогай ей с зубами, с уроками, с её вечной тоской и манипуляциями. Искупай свою вину, раз ты так этого хочешь. Но делай это там, а не здесь. Освободи это место.
— Какое место? Что ты несёшь?
—Место мужчины в моей жизни. Оно занято. Занято призраком другой женщины. И я устала делить с ним постель, общие деньги и будущее.
Она взяла чемодан, отнесла его в прихожую и поставила у двери. Звук колёс, ударившихся о плинтус, прозвучал звонко и окончательно.
— Всё. Больше бороться мне не с чем. Ты сделал свой выбор давно. Просто теперь оформи его документально.
Он взял свои вещи и ушел.
Она больше не смотрела на дверь. Она освободила место. В первую очередь — в своей собственной душе. Через два месяца их брак был окончательно расторгнут.
Ваш лайк — лучшая награда для меня. Читайте новый рассказ — Свекровь диктовала мне свои правила, а муж смотрел в пол. И я сделала то, что задумала.