Регина и Семён жили в соседнем подъезде. Молодая, на первый взгляд, вполне симпатичная пара. Регина работала дизайнером, целыми днями пропадала в офисе, делая интерьеры для квартир. Семён трудился в офисе логистической компании, человек тихий, неконфликтный. Но главным человеком в их семье была, пожалуй, мать Семёна, Алевтина Геннадьевна, жившая в соседней квартире, через стенку.
Алевтина Геннадьевна была женщиной с властным взглядом и твёрдой рукой, особенно когда дело касалось готовки. Вся её жизнь вращалась вокруг двух незыблемых светил: газовой плиты и благополучия её взрослого сына. Она воспринимала его брак как досадное недоразумение, временное отлучение сыночка от родительского гнезда. И делала всё, чтобы это отлучение не затянулось надолго.
Каждый день, ровно в семь вечера, раздавался стук в дверь. На пороге стояла Алевтина Геннадьевна с кастрюлей или сковородкой в руках.
—Принесла вам поесть. А то Регина, поди, опять макароны сварила. Сёмушке нужно правильное питание.
Регина поначалу пыталась сопротивляться.
—Спасибо, Алевтина Геннадьевна, но я сегодня как раз суп сварила.
—Твой суп? — свекровь брезгливо морщила нос. — Это же вода водой. А вот мои щи — настоящие, на говяжьей косточке. Семён, попробуй, сынок, а затем котлетки оцени.
Семён пробовал. И всегда хвалил. Его вердикт был неизменен:
—Мама, твои котлеты — это просто объедение. Такого ни в одном ресторане не подадут.
Регина отступала. Её собственная еда молча отправлялась в холодильник, а потом в мусорное ведро. Она чувствовала себя не хозяйкой в своем доме, а неумелой стажёркой на кухне у строгого шефа.
Однажды субботним утром Регина решила дать последний бой. Она достала старую, потрёпанную тетрадь с рецептами своей бабушки. Там был рецепт томлёной говядины с черносливом и пряностями — блюдо, которое в её семье всегда готовили по большим праздникам. Она провела на кухне весь день. Резала, пассеровала, тушила. К вечеру квартира наполнилась божественным ароматом.
Когда Семён сел за стол, она с замиранием сердца стала наблюдать за ним. Он взял вилку, отломил кусочек мяса, медленно прожевал. И… молча отодвинул тарелку.
—Что такое? — спросила Регина, и голос её дрогнул.
—Ничего. Просто не голодный.
—Но ты же почти не ел! Я готовила весь день!
—Ну и что? — он пожал плечами. — Мама через час придёт, поедим тогда.
Ровно через час, как по расписанию, раздался стук. Алевтина Геннадьевна вошла с большой кастрюлей.
—Несите тарелки, дети! Наваристый харчо, только с огня!
Семён оживился, как будто нажали нужную кнопку. Он схватил ложку и набросился на суп, причмокивая от удовольствия. Регина сидела напротив и смотрела на них — на мужа, уткнувшегося в тарелку, и на свекровь, которая с торжествующим видом наблюдала за трапезой. В тот вечер она поняла всё. Она была не женой, а случайной соседкой по коммуналке, которую терпят из вежливости.
Кульминация наступила в день её рождения. Она не ждала подарков, но всё же надеялась на чудо. Чудо не случилось. Алевтина Геннадьевна вручила ей свёрток. Внутри был фартук. Не просто фартук, а с большой, кричащей надписью: «Учусь готовить».
Регина остолбенела. Она увидела эту издевательскую фразу, и у неё перехватило дыхание.
—Ну что, дочка, — сладким голосом произнесла свекровь, — будешь теперь на кухне с толком время проводить.
Потом подошёл Семён. Он протянул ей конверт.
—Вот. Купи себе что-нибудь красивое. Раз уж не можешь нормально накормить, так хоть порадуй нас обновкой.
Он сказал это легко, даже с какой-то долей заботы. И в этой простой, бытовой жестокости была вся суть их отношений. Это была последняя капля. Та самая, что переполнила чашу.
Они ждали, что она сейчас расплачется, начнёт кричать или молча убежит в спальню. Но Регина вдруг улыбнулась.
—Спасибо за подарки, — сказала она ровным голосом. — Теперь я всё поняла.
Она развернулась и ушла на кухню. Алевтина Геннадьевна и Семён переглянулись, пожали плечами и отправились в магазин покупать продукты для праздничного ужина.
А Регина тем временем делала этот ужин. Но только на одну персону. Она достала самое красивое блюдо, нарезала салат, разогрела ту самую томлёную говядину, которую Семён отказался есть. Накрыла стол у окна, зажгла свечу на торте. Потом подошла к входной двери и повернула ключ. Щёлк.
Она села за стол и начала есть. Медленно, смакуя каждый кусочек.
Вскоре послышались шаги, ручка двери дёрнулась.
— Регина! Что за шутки? Открой!
— Идите к тому, кто вас вкусно накормит, — сказала она сквозь дверь, и голос её был удивительно спокоен. — А я буду есть то, что нравится мне.
За дверью начался переполох. Слышались и уговоры, и возмущённый голос Алевтины Геннадьевны: «Да она с ума сошла!», и растерянное бормотание Семёна. Они стучали, звонили в дверь. Но Регина не отвечала. Она допила чай, помыла посуду и легла спать.
На следующее утро она проснулась рано. Собрала свои вещи в чемодан. Оставила ключи на столе и вышла из квартиры, не оглядываясь.
Регина сняла небольшую студию и начала новую жизнь. Жизнь, в которой не нужно было каждый день доказывать своё право стоять у собственной плиты.
Иногда я вижу её в кафе с подругами. Она смеётся, заказывает сложные блюда с непроизносимыми названиями. И я думаю, что та хлопнувшая дверь была, наверное, самым громким и самым правильным звуком в её жизни. Потому что иногда, чтобы начать жить для себя, нужно просто накрыть стол на одного и запереть дверь перед теми, кто считает твою усилия недостаточными.
Ваш лайк — лучшая награда для меня. 🔔ЧИТАТЬ ЕЩЁ👇