Наследство — штука коварная. Чаще всего вместе с квадратными метрами переходят по наследству и проблемы, о которых даритель и не подозревал. История Ирины — как раз из таких. Женщина она была солидная, лет пятидесяти, менеджер по закупкам, привыкшая всё считать и взвешивать. Жила с Владимиром — человеком в общем-то неплохим, но мягким, особенно когда речь шла о его родне.
Жили они скромно, в своей «двушке». А потом у Ирины умерла тётя, одинокая старушка, и оставила ей в наследство просторную трёхкомнатную квартиру в тихом районе. Старая, требующая ремонта, но большая и светлая. Для Ирины это был не столько подарок, сколько ответственность и возможность что-то изменить в жизни. Она уже строила планы: сдать квартиру или сделать там хороший ремонт под стать своему вкусу и переехать.
Но радость оказалась недолгой. У Владимира от первого брака была взрослая дочь, Анна. Жила она с мужем в съёмной однушке на окраине, и жизнь их, по их же словам, была сплошной борьбой: теснота, неудобный район, а главное — деньги, которые «уходят в чужой карман». Как только слух о наследстве просочился, в их доме началось.
Сначала это были осторожные намёки. Наедине с отцом Анна, вздыхая, говорила:
— Пап, ты только послушай! У вас теперь две квартиры! А мы тут в этой конуре задыхаемся! Все деньги арендодателю уходят! Это же несправедливо!
Владимир слушал, и на лице его появлялась неловкость. Он принёс эти разговоры домой.
— Ир, а ведь они правда в тесноте живут. Молодые. Может, помочь?
— Чем помочь? — насторожилась Ирина.
— Ну… пусть временно поживут в твоей квартире. Пока на первый взнос не накопят. А мы тут будем жить, как и раньше. Это же родные люди.
Ирина окаменела.
— Володенька, это моя квартира. Я её даже толком не видела. И я не собираюсь её просто так отдавать. Никому.
Но Владимир, обычно спокойный, начал давить. Сначала мягко, потом всё настойчивее.
— Какая же ты, Ира! Неужели тебе не жалко детей? Это же временно! Ты как мачеха какая-то!
Слово «мачеха» било точно в цель. Ирина не хотела ею быть. Она сопротивлялась, спорила, но волна упрёков в чёрствости и жадности подтачивала её изнутри. Наконец, желая сохранить мир, она согласилась. Но с одним жёстким условием: нотариальное соглашение. Чёткий срок — один год. Никакой прописки, только временное проживание. После истечения срока — освобождение квартиры без разговоров.
Владимир махнул рукой: «Да ладно тебе с твоими бумажками!» Но Ирина стояла на своём.
Соглашение подписали. Анна с мужем вселились. «Временно». Ирина заходила иногда — передать что-то, посмотреть. Квартира менялась. Появился дешёвый, кричащий ремонт: яркие обои, пластиковые панели. От прежней, интеллигентной обстановки тёти не осталось и следа. Но Ирина молчала. Ждала. Терпела, потому что был договор и было слово Владимира: «Родня же. Неудобно».
Год пролетел. Ирина напомнила о соглашении. В ответ — глухое молчание. Пошли телефонные разговоры, где Анна плаксиво жаловалась отцу на тяжёлое положение, на то, что «все деньги на жизнь уходят» ипотеку взять невозможно. Владимир снова пришёл к Ирине.
— Ну дай им ещё немного. Они же в ремонт вложились!
— Вложились? — холодно переспросила Ирина. — В мою квартиру? Без моего согласия? Это не вложение, Владимир. Это самоуправство.
Её просьбы, напоминания о договоре наталкивались на стену. Анна и её муж теперь чувствовали себя полноправными хозяевами. «Временность» обрела постоянные черты.
Кульминация наступила, когда Ирина, взяв с собой заверенную копию соглашения, пришла в свою квартиру. Ей открыл зять. Упитанный, уверенный в себе мужчина.
— А, Ирина Ивановна. Заходите. Вы знаете, мы как раз думаем тут дверь снять на кухне, чтобы пространство расширить.
— Вы ничего снимать не будете, — сказала Ирина, оставаясь на пороге. — Срок соглашения истёк полгода назад. Я пришла обсудить освобождение квартиры.
Зять нахмурился, его тон сменился с подобострастного на агрессивный.
— Освобождение? Да вы что! Это сейчас наша квартира! Мы сюда всю душу вложили! Ремонт делали! А вы нас на улицу выгоняете?
Из глубины квартиры вышел Владимир. Лицо его было бледным, озабоченным. Он посмотрел на жену.
— Ира… давай войдём в положение. Ну куда они пойдут?
— По тем адресам, которые я им шесть месяцев передавала через тебя, — отрезала Ирина. — По объявлениям о съёме. Туда, куда идут все взрослые самостоятельные люди, у которых нет своей квартиры. У них был год зарплаты, который они не платили за аренду. Но у них нет права на мою собственность.
Она протянула зятю копию соглашения. Он отшвырнул листок.
— Бумажки ваши никому не нужны! Мы не уйдём!
В этот момент Ирина увидела в глазах Владимира не поддержку, а мольбу. Мольбу о том, чтобы она сдалась. Уступила. Пожертвовала своим ради спокойствия его дочери. И в этот момент в ней что-то окончательно перегорело.
Она подняла бумагу с пола, аккуратно стряхнула пыль.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Тогда будем решать иначе.
Развязка была стремительной и безжалостной, как удар гильотины. Ирина наняла адвоката. Подала иск о выселении. Суд, изучив нотариальное соглашение, вынес решение быстро и однозначно: выселить, и покрыть проигравшей стороне все судебные издержки.
Владимир, увидев решение суда, пришёл домой в ярости, какой Ирина никогда не видела.
— Ты что наделала?! Ты против моей семьи ополчилась! Суд! Ты опозорила меня перед дочерью!
Ирина в тот момент паковала книги в коробки. Она готовилась к переезду наконец-то в свою, освобождённую квартиру. Она обернулась и посмотрела на него спокойно, почти отстранённо.
— Нет, Владимир. Я — за здравый смысл. За право на собственность, за уважение, за выполнение данных обещаний. Ты сделал свой выбор. Ты всё время поддерживал их и был против меня. Ты уговаривал, давил, называл жадной. Теперь у тебя есть они. А у меня…
Она поставила очередную книгу в коробку.
— А у меня — моя квартира и новая жизнь.
Приставы работали чётко. Анна с мужем, крича и жалуясь на несправедливость, выносили свои вещи, срывая со стен свои же дешёвые обои. Владимир помогал им, не поднимая глаз. Ирина наблюдала за этим со стороны. Она не чувствовала триумфа. Только огромное, всепоглощающее облегчение.
Сейчас она живёт в той самой трёхкомнатной квартире. Сделала скромный, но качественный ремонт. Светлые стены, темный паркет, много воздуха и тишины. Владимир, по прежнему живёт в своей старой квартире, но теперь уже вместе с дочкой и её мужем. Иногда вижу его — постаревшего, ссутулившегося.
Ваш лайк — лучшая награда для меня. Читайте новый рассказ — Муж отдал нашу машину отцу и ничего мне не сказал.