Известное выражение принадлежит поэту Аполлону Григорьеву: «А.Пушкин — наше все: Пушкин представитель нашего душевного, особенного, такого, что остается нашим душевным, особенным после всех столкновений с другими мирами». Это было написано в 1859 году. В данном высказывании имеется полемика с критиком Дмитрием Писаревым, который утверждал, что Пушкин не приносит никакой пользы. Хотя сегодня это может показаться странным, обсуждение в литературных кругах второй половины XIX века продолжилось. Достоевский и Тургенев столкнулись в спорах на открытии памятника Пушкину в 1880 году.
Впервые в России день рождения Пушкина был торжественно отмечен в 1880 году. Хотя юбилея не было — 26 мая (по старому стилю, 6 июня по новому) Александру Сергеевичу исполнился бы 81 год, памятник Опекушина уже был готов. Идея установки памятника частному лицу, поэту, была инновационной для русского сознания. Православная церковь считала скульптурные памятники языческим обычаем и не одобряла их. Для властей сама фигура Пушкина вызывала сомнения: хотя его признавали знаменитым поэтом, в его жизни и, особенно, в смерти ощущалось нечто двусмысленное с точки зрения государства.
Основные речи должны были произнести Достоевский — от патриотов-почвенников, и Тургенев — от западников-либералов. Тургенев, охарактеризовав Пушкина как гения, создавшего литературный русский язык и наполнившего национальную литературу образами и идеями, тем не менее, не предоставил ему безусловного права на звание национально-всемирного поэта, которое имеют Шекспир, Сервантес и Гете.
Речь Достоевского вызвала бурю восторга у слушателей. Публика пришла в восторг. Юноши падали в обморок. Дамы дрожали. Достоевского увенчали лавровым венком.
На тех Пушкинских торжествах был создан главный миф — не о Пушкине, но о миссионерской роли русского народа, призванного нести в Европу любовь и спасение. Прошло полтора столетия, и этот миф стал основным идеологическим дискурсом новой России.
Открытие памятника, безусловно, было знаковым событием. Однако Толстой отказался приехать. Следует отметить, что речь идет о выдающихся писателях, оставивших свой несмываемый след в отечественной культуре. Их нельзя упрекнуть в отсутствии художественного чутья. Их негативная реакция на возвеличивание первого поэта России имела свои причины.
По сути, они протестовали против провозглашения Пушкина демиургом и против рождения национального мифа «Пушкин», что, по их мнению, обесценивало вклад поэта в отечественную культуру.
Демиург — это божественный мастер, могущественная сущность, отвечающая за создание нашего мира. В данном контексте — за создание нашей национальной культуры. У Платона демиург — благой творец, который создает мир по образцу идеального мира идей. То есть это не просто творец, а воплощение разумного начала. Но в чем же проблема?
Дело в том, что все мы маленькие демиурги: художник, создающий картину, программист, создающий виртуальный мир и дополненную реальность… В педагогике учитель — это человек, создающий новый мир знаний в умах своих учеников.
Проблема в том, что каждый, кто обращается к текстам Пушкина, мифологизирует его по-своему. Сценарии мифологизации Пушкина разнообразны: Пушкин — имперский поэт («Клеветникам России»), Пушкин — либеральный просветитель («Чувства добрые я лирой пробуждал»), Пушкин — романтик («Цыгане»), Пушкин — христианский поэт («Пророк»), Пушкин — атеист («Мы добрых граждан позабавим и у позорного столпа кишкой последнего попа последнего царя удавим»).
Почему это происходит? Чтение Пушкина происходит на фоне стремительного расширения политических контекстов и лавинообразного возвращения прошлого, которое обрушивается на головы взрослых и детей.
Сегодняшний доминирующий идеологический тренд, призывающий возвратиться к истокам и укрепить наши духовные скрепы, приводит к тому, что, запутавшись в трех соснах отечественной и мировой культуры, как молодые, так и пожилые люди оказываются перед вечными вопросами российской интеллигенции: кому и во что верить?
Кто же Вы, мистер Пушкин? Ниспровергатель-революционер, певец империи, тонкий лирик или, возможно, трагик, сопоставимый по масштабу творчества с Шекспиром? У каждого из нас свой Пушкин. Вот каким он, например, является для Марины Цветаевой:
Бич жандармов, бог студентов,
Желчь мужей, услада жен,
Пушкин — в роли монумента?
Гостя каменного? — он,
Скалозубый, нагловзорый
Пушкин, — в роли Командора?
Пушкин — в роли русопята?
Ох, брадатые авгуры!
Задал, задал бы вам бал
Тот, кто царскую цензуру
Только с дурой рифмовал.
Свой Пушкин у Булата Окуджавы.
Он красивых женщин любил
любовью не чинной,
и даже убит он был
красивым мужчиной.
Он умел бумагу марать
под треск свечки!
Ему было за что умирать
у Черной речки.
Пушкин многолик. Кажется, что в этом нет ничего плохого? Но каждую грань этого алмаза высвечивают его коллеги по цеху поэтов, восседающие на поэтическом Олимпе. Несравненно опаснее, когда о поэте начинают судить обыватели. В этом случае национальный миф «Пушкин» затмевает поэта, практически делая его творчество ненужным. Это явление с горькой иронией отметил С.С.Гейченко, основатель Пушкиногорья: «Сегодня был день рождения Пушкина. Продано 45 ящиков портвейна и 3 сборника поэта. Увы, большинство обывателей любит мумию».
Печально, когда Пушкина используют как политическую дубину, инструмент защиты национальных святынь. В этом грехе обвиняли многих. Так, написанная Андреем Синявским в лагере книга «Прогулки с Пушкиным», созданная по частям в письмах к жене, вызвала наибольшее количество споров.
«При всей любви к Пушкину, граничащей с поклонением, нам как-то сложно выразить, в чем его гениальность и почему именно ему, Пушкину, принадлежит пальма первенства в русской литературе. Трудность заключается в том, что он абсолютно доступен и непроницаем, загадочен в очевидной доступности истин, им провозглашенных, не содержащих, кажется, ничего особенного.
И, возможно, постичь Пушкина нам проще не с парадного входа, заставленного венками и бюстами, с выражением неуступчивого благородства на челе, а с помощью анекдотических шаржей, возвращенных поэту улицей словно бы в ответ и в отместку на его громкую славу.
Итак, что останется от расхожих анекдотов о Пушкине, если их немного очистить, освободив от скабрезного хлама? Останутся вертлявость и какая-то всепроникаемость Пушкина, умение испаряться и возникать внезапно, застегиваясь на ходу, принимая на себя роль получателя и раздавателя пинков-экспромтов, миссию козла отпущения, всеобщего ходатая и доброхота, всюду сующего нос, неуловимого и вездесущего, универсального человека Никто, которого каждый знает, который всё стерпит, за всех расквитается.
В святотатстве обвиняли и русского поэта, художника-графика, скульптора Дмитрия Пригова. «Я Пушкина убил». «Для меня Пушкин такое же пустое слово, как КГБ».
Пушкин и Милицанер
Невтерпеж стало народу:
Пушкин, Пушкин, помоги!
За тобой в огонь и воду!
Ты нам только помоги!
А из глыби как из выси
Голос Пушкина пропел:
Вы играйте-веселитесь
Сам страдал и вам велел!
Вот Достоевский Пушкина признал:
Лети, мол, пташка в наш-ка окоем.
А дальше я скажу, что делать,
Чтоб веселей на каторгу вдвоем…
А Пушкин отвечал: Уйди, проклятый!
Поэт свободен, сраму он неймет!
Что ему ваши нудные страданья?
Его Господь где хочет, там пасет.
Сквозь все эти якобы цинично-ироничные тексты сквозит подлинная любовь к поэту, а поборники «стерильного» Пушкина оказывают медвежью услугу национальному гению. Увидеть в творчестве Пушкина скрещение самых разных традиций, идей, проблем, связей, судеб — во всех отношениях благотворная педагогическая задача. Если ее удастся решить, тогда дети научатся любить живого поэта, а не миф о нем, не памятник и не мумию.