Мы живём с уверенностью, что важное ещё не случилось. Что главное — впереди, и у нас есть время. Даже когда утро начинается с таблеток, а парикмахер предлагает «коротко и удобно», внутри всё равно откликается та же самая молодая часть нас — та, что когда-то верила в вечное лето, вечную любовь и что старость случается только с другими.
Но годы, как вода — незаметно вытачивают скалы наших представлений. Приходит понимание: жизнь не торгуется с нами по заранее составленному списку желаний. Она ведёт своим курсом. И если раньше казалось, что на склоне лет нас будут окружать родные, дети, внуки — то теперь становится ясно: не всё так просто.
Не скажу, что у меня жизнь была сплошной чередой открытий. Было и хорошее, было и такое, о чём не вспоминают за столом. Семья, развод, сын, который живёт в другом городе и, надо признаться, нечасто звонит. Сначала я ждал. Потом — напоминал о себе. Теперь — просто рад, если слышу голос. Минуты три. Иногда пять.
Но я не обижаюсь. Правда. Потому что со временем приходит понимание: дети — это не якорь. Они — корабли. Их порт — в другом месте.
Я как-то был на даче у тёти Лиды, старой подруги мамы. У неё нет своих детей. Ей помогает соседка, женщина лет шестидесяти, Светлана. Носит ей продукты, вместе пьют чай, обсуждают погоду, новости. Светлана не родственница. Просто человек, у которого есть сердце и свободный час вечером. «Ты знаешь, Витя, — сказала мне тогда тётя Лида, — мне с ней лучше, чем с родственниками. Те приезжают раз в год и постоянно смотрят на часы, как будто у них поезд через десять минут».
И вот здесь я впервые подумал: а кто же действительно рядом, когда начинается вечер жизни?
Сосед по лестничной площадке, с которым двадцать лет назад ссорился из-за перфоратора, а теперь вместе ходим разбираться, если кто-то шумит по ночам. Он приносил мне суп, когда я лежал с температурой. Просто так. Оставил у двери, постучал и ушёл. Потом уже, смеясь, сказал: «Ты не обижайся, я не мог на тебя смотреть в таком виде, как ты вчера выглядел». И мы смеялись, как старые приятели, хотя раньше только кивали друг другу.
Или коллега Лёха, с которым работали на складе. Мы оба давно уволились, но он звонит раз в неделю. Не потому что надо, а потому что — интересно, как я живу. У него тоже сын. В другом городе. Не звонит.
Чаще всего это забота — взаимная, между теми, кто рядом, а не между родителями и детьми. Между друзьями, соседями, случайными попутчиками, которые почему-то остались в вашей жизни.
Я однажды попал в больницу — ничего серьёзного, обследование. И лежал я в палате с мужчиной по имени Павел Сергеевич. На вид — лет под восемьдесят. У него никого не осталось: жена умерла, дочка в Армении. «Сын в Питере, — сказал он». Зато его навещала женщина — они когда-то вместе работали. Привозила яблоки, читала ему вслух. И когда он засыпал, сидела молча рядом. Я видел это.
И вот ведь в чём непредсказуемость старости — она, вопреки ожиданиям, не делает нас зависимыми от тех, кого мы воспитали. Она раскрывает перед нами других людей. Тех, кто приходит в дом не по долгу, а по желанию.
И если оглянуться, то становится ясно: не всегда родная кровь — это опора. Иногда опора — это соседка Люба из соседнего подъезда, с которой когда-то вместе собирали подписи за лавочку во дворе. Или Иван Николаевич, пенсионер-учитель, с которым теперь обсуждаем цены на картошку у рынка.
Почему же так выходит? Потому что старость — это время искренности. Мы сбрасываем роли. Перестаём притворяться, становимся ближе. Именно тогда появляются настоящие друзья. Не те, что знали вас «в те годы», а те, кто остался рядом сейчас. Кто принимает вас с неспешной походкой, таблетками в кармане и очками на резинке.
И знаете, так и выходит. В жизни остаётся не тот, с кем общая фамилия в паспорте. А те, с кем одна лестничная клетка, одно прошлое место работы, однажды разделённая скамейка в парке. Старая знакомая Татьяна, с которой мы три месяца назад спорили о саженцах, теперь спрашивает, как моё давление. Николай из соседнего подъезда, с которым пересеклись, кажется, по делу раз десять за всю жизнь, приносит мне газеты — «чтобы не скучал». А Марина из аптеки однажды протянула мне чай с травами — просто потому что заметила, что я был грустным.
Так кто же окажется рядом, когда наступит вечер жизни? Тот, кто не обременён долгами перед вами, но откликнется по доброй воле. Тот, кому будет не всё равно — и вы об этом узнаете без слов.
Потому я перестал ждать. Я начал звать. Писать. Принимать. И сам предлагать помощь. И открыл для себя новую семью — ту, что рядом.