12 общественных организаций обратились в Генпрокуратуру и СК РФ с требованием защитить права подмосковной девятиклассницы, обвиняемой по уголовным статьям «Подготовка к массовому убийству» и «Организация деятельности террористической организации и участие в деятельности такой организации».
Мать и адвокаты подозреваемой публично заявили, что сокамерницы издевались над девочкой, находившейся в следственном изоляторе, и даже применили к ней сексуализированное насилие.
Глава ОНК Московской области Сергей Леонов рассказал подробности этого дела после того, как 10 февраля навестил девочку в психиатрической больнице, где она проходит лечение.
Осенью 2023-го года 14-летняя жительница Балашихи купила на маркетплейсе петарду и сняла ролик для соцсетей, как она ее поджигает. До этого она вступила в группу мессенджера, в котором участники пропагандируют девиантное поведение, суицид и массовые убийства как норму жизни и способ достижения своих целей. Тем самым, по мнению следствия, стала участником международного молодежного движения «Колумбайн», которое в соответствии с законодательством запрещено в РФ и признано террористическим, а ее участники террористами.
Девочку задержали. За то, что она сделала, ей грозит до 10 лет лишения свободы. Решением суда несовершеннолетняя подозреваемая была заключена под стражу и отправлена в ИК-1 в Дмитровском городском округе Подмосковья.
15-летие девочка встретила за решеткой. Недавно в СМИ был опубликован рассказ матери, что сокамерницы якобы избивали и насиловали ее, заставляли танцевать голой на столе, вследствие пережитого ребенок сейчас находится в психиатрической больницы. Женщина просит помощи. До того, как все это случилось, семья считалась благополучной и без проблем.
«МК» поговорил с главой ОНК Подмосковья Сергеем Леоновым, который навестил девочку в психбольнице и выяснил, как она себя чувствует.
— Сергей Борисович, разве в ИК-1 содержатся несовершеннолетние девушки?
— По необходимости, да. ПФРСИ — это помещение, функционирующие в режиме следственного изолятора на территории женской колонии. По сути то же СИЗО. Оно предназначено для содержания подозреваемых и обвиняемых женского пола, поэтому нарушений в том, что именно здесь содержалась эта девочка — нет. В четырехместной камере тогда содержалось четыре девушки, две по 15 лет и две по 17 лет, все являлись подозреваемыми в совершении тяжких преступлений, все впервые привлекались к уголовной ответственности. Камера была оборудована в соответствии со всеми требованиями законодательства. Нарушений, в части требований ст. 33 Федерального закона Nº 103-Ф3 по раздельному размещению в камерах нами тоже не было выявлено.
О произошедшем конфликте между несовершеннолетними девушками в камере, нам стало известно ещё в мае 2024 года. Мы тогда сразу организовали выезд рабочей группы ОНК Московской области
Как мы поняли из произошедшего, активных участниц конфликта было три, ещё одна девушка была, скорее, сторонним наблюдателем происходящего. Мы провели индивидуальные беседы со всеми содержащимися в камере девушками, беседы с администрацией и с сотрудниками ПФРСИ, изучили, в рамках наших полномочий, журналы учёта и регистраций, изучили порядок действий администрации и соблюдения ей установленных, в таких случаях, законом сроков.
— Снималось ли то, что происходило в камере, на видео?
— Камерные помещения, в которых содержатся несовершеннолетние, в обязательном порядке оснащаются видеокамерами и находятся под круглосуточным наблюдением. Видеозаписи хранятся тридцать дней. По результатам проверки факт конфликта в камере был подтвержден. Хочу отметить, что до этого девочка содержалась в этой же камере около полугода и жалоб к нам не поступало. Также как не было жалоб и после, хотя с момента конфликта и до ее помещения в психиатрическую больницу прошло ещё около шести месяцев.
Тогда, прошлой весной, по результатам проведенной служебной проверки, ко всем участницам конфликта, были приняты меры дисциплинарного характера.
Её сокамерницы были водворены в карцер, а сама девушка получила выговор.
— Больше вы к ней не ездили?
— Несмотря на то, что больше жалоб по этой девочке в ОНК не поступало, в 2024 году ОНК Московской области семь раз посещала это учреждение, и мы всегда проверяем камеры, где содержатся несовершеннолетние. После размещения в СМИ информации о конфликте и получения обращений от мамы, в учреждение несколько раз по этой ситуации так же выезжал Уполномоченный по правам человека в Московской области и сотрудники его Аппарата. У меня в то время не сложилось впечатления, что это был какой-то длительный конфликт, скорее, ситуационный. Девочка и тогда не очень охотно о нем рассказывала. Она такая, сама в себе, достаточно замкнутая. К сожалению, подобные разногласия иногда случаются, особенно в местах лишения свободы, нужно понимать, что четыре подростка, находятся месяцами вместе 24 часа в сутки в четырех стенах и при этом им нужно выстроить человеческие отношения.
С мая 2024 года, насколько мне известно, матерью девушки было написано несколько обращений и в прокуратуру, и в полицию. По этим обращениям представители надзорных и вышестоящих органов с целью проверки фактов, изложенных в заявлении матери девочки, несколько раз проверяли учреждение. По результатам проверки, признаков уголовного преступления не было выявлено.
Спустя несколько дней была попытка членовредительства у самой девочки, но это уже не в ПФРСИ. Тогда мы установили, что администрацией учреждения в установленные законом сроки была проведена необходимая в таких случаях проверка, все собранные материалы были направлены администрацией учреждения по подследственности, для принятия процессуального решения и был вынесен отказ в возбуждении уголовного дела.
— Если утверждают, что сексуализированного насилия со стороны сокамерниц не было, то почему тогда девочку отправили в психбольницу?
— К сожалению, иногда из материалов СМИ не видно хронологии событий, что бывает важно. Давайте я объясню — стационарная психолого-психиатрическая экспертиза проводилась в августе, в рамках расследования уголовного дела этой девочки и не имела никакого отношения к произошедшей ситуации в ПФРСИ. А уже по результатам заключения экспертизы, следователь обратился в суд с соответствующим ходатайством о направлении девочки в стационар.
— То есть у нее заметили признаки психического расстройства? Когда вы с ней общались в мае прошлого года, у нее казалось болезненное состояние или она нормальная была?
— Мне она показалось совершенно адекватной. Разве что несколько замкнутой.
— В психиатрической больнице она изменилась?
— Я бы сказал, что нет. Такая же и осталась, как была. Но она отказалась беседовать со мной на тему того, что происходило в ПФРСИ, сказала, что на эти вопросы будет отвечать только в присутствии мамы и адвоката.
— Может быть, она вас стеснялась? Вы же все-таки мужчина.
— Она знала, что я правозащитник и не нахожусь ни на чьей стороне. Но говорить об этом она не захотела.
— О чем вы тогда беседовали?
— В основном об условиях содержания в психиатрической больнице, где она находится сейчас. Она была спокойна, рассуждала логично, правильно ставила акценты и расставляла приоритеты на ближайшее время и на будущее.
— Какие у нее условия содержания в психбольнице?
— Во время моего посещения она содержалась в психиатрическом стационаре общего типа. По общему состоянию пациенты, направляемые в стационары общего типа в принудительном порядке, ничем существенно не отличаются от пациентов, поступивших туда на общих основаниях.
Девочка занимается самообучением, и ей предоставляются для этого все условия в отделении, она рисует карандашами и красками, говорит, что вкусно кормят, что отношение медперсонала внимательное и вежливое, отношения с соседками по палате хорошие. Она встречалась с мамой и адвокатами. Принимает участие в арт-терапии. Очень важно, что она понимает причину пребывания в больнице, знает наименование и клиническое действие принимаемых ей медицинских препаратов.
— Я слышала, что ей хотят ужесточить условия содержания в психбольнице?
— Насколько я понимаю, адвокаты девочки в свое время подали апелляцию и как раз на основании этой апелляции суд и изменил тип психиатрического стационара для содержания девочки. Сейчас ее по решению суда переведут в стационар специализированного типа.
— Она ведь в девятом классе, да?
— Да и как раз сейчас она активно готовится к итоговому собеседованию по русскому языку, которое должно состояться 12 февраля в режиме онлайн. Она, кстати, в беседе сказала, что знает, что у нее есть возможность облегченного режима при сдаче экзаменов, вместо Общего государственного экзамена, сдавать ГВЭ — государственный выпускной экзамен.
— Она же училась в 8 классе, когда ее арестовали. Кто ее учит сейчас? Есть ли онлайн-уроки?
— На сегодняшний день, в соответствии с положениями Федерального закона № 273-ФЗ, получение образования обеспечивается только в форме самообразования, что предполагает самостоятельное изучение несовершеннолетними подозреваемыми общеобразовательных программ с последующей сдачей промежуточной и государственной итоговой аттестациями.
— Сколько она ещё будет находиться в психиатрической больнице?
— Она временно помещена в лечебных целях в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, согласно 435 статье УПК РФ. В ней говорится, что если установлен факт психического заболевания у лица, к которому в качестве меры пресечения применено содержание под стражей, суд принимает решение о переводе данного лица в психиатрическую больницу до момента выхода из болезненного состояния.
— А потом после выписки — обратно в СИЗО? Я ни в коем случае не оправдываю, что совершила девочка. Но не было бы более гуманным после выхода из больницы ее перевод под домашний арест до начала судебных слушаний?
— Я не могу ответить на этот вопрос, так как он не находится в компетенции Общественной наблюдательной комиссии. Пока она находится на лечении, насколько я понимаю, расследование ее уголовного дела приостановлено, потому что подозреваемая не может участвовать в следственных действиях.
В ближайшие дни должно состояться очередное заседание суда, где на основании заключения медицинского учреждения, судом будет приниматься решение о дальнейшей судьбе девочки. Или продлевать срок нахождения её в медицинской организации, если будет указано, что она все ещё не вышла из своего болезненного состояния. Или, если укажут, что она вышла из болезненного состояния, тогда обычно возвращают в СИЗО, для продолжения расследования в рамках уголовного дела.
— А если судьи убедятся, что в СИЗО ей угрожает опасность?
— Я думаю именно это и хотят доказать адвокаты, они настаивают на изменение меры пресечения на другую, не связанную с содержанием под стражей. Но уверенно рассчитывать на такое решение суда мне кажется поспешным, иначе бы тогда так все поступали. Если, например, будет признано, что в учреждении УИС, человеку угрожает опасность, то в таком случае администрация учреждения обеспечивает так называемое «безопасное место» содержания. Для этого не требуется решение суда. Но я не помню, чтобы отпускали домой по этой причине. В любом случае в ПФРСИ других участниц конфликта на данный момент уже нет. Одну этапировали в колонию. Другую освободили по состоянию здоровья. А третья сейчас находится на экспертизе. Так что даже если девочка вернется в эту камеру, то никого из бывших соседок не застанет.
— А само заявление об изнасиловании существует в природе?
— Как весной 2024 года, так и до сегодняшнего дня никаких заявлений и жалоб от девушки на преступления, связанные с половой неприкосновенностью, в комиссию не поступало. При поступлении такого рода заявления в уполномоченные органы, в обязательном порядке была бы проведена медико-судебная экспертиза.