Бывает, встречаешь старого товарища: вежливый, приветливый, рассказывает о своих бедах, смахивает слезу. И внутри что-то сжимается: как же так, неужели он никому не нужен, неужели жизнь так его искалечила? Хочется пожалеть, поддержать словом, помочь делом. Я и сам был таким. До поры до времени. А потом…
У нас во дворе жила женщина, которую все звали тётя Люба. Ей было около шестидесяти, не больше. На лавочке у подъезда она была первой, словно вахтёр на смене. С виду простая, тихая. Но начнёшь говорить — и начинается: дочка неблагодарная, внуки чужие, здоровье плохое, соседи шумят, пенсионеры завидуют, собаки во дворе злые, голуби пачкают, аптеки обманывают. Каждый день — одно и то же. Слушаешь внимательно и понимаешь: она не хочет жалости. Ей нужно, чтобы с ней соглашались, чтобы подтвердили: да, ты страдаешь, а все вокруг виноваты.
Как-то даже подвёз её до поликлиники. Но однажды сказал: «А может, попробовать наладить отношения с дочкой? Вы же по ней скучаете». Она посмотрела на меня, как на врага. «Это я должна налаживать? Да она вообще…» — и понеслось. Тогда я впервые понял, что жалость может быть ловушкой.
Не всякая беда требует жалости. Для некоторых беда — это образ жизни.
Пожалеешь такого человека — и он начнёт требовать большего. Подаст себя жертвой и будет ждать, чтобы ты снова и снова подтверждал его страдания.
Мой троюродный брат Саша с детства любил лежать на диване, пока мама суетилась по дому. Потом суетилась жена. Теперь он живёт один, в однокомнатной квартире, без работы, но с твёрдым убеждением, что весь мир виноват. Ему помогали: давали деньги, находили работу, водили к врачам. Но в итоге он только обижался: «Вы меня жалеете, как калеку». Хотя сам каждый раз начинал разговор с жалоб на жизнь. Я ездил к нему дважды в год. Теперь не езжу. Не потому, что мне всё равно. А потому, что понял: жалость иногда разрушает. Делает человека ещё более обиженным и беспомощным.
В книгах пишут, что жалость — это проявление доброты. Но иногда она зарывает человека с головой. Чем старше становлюсь, тем яснее это вижу.
Жалость — не любовь и не доброта. Это как вода, льющаяся на песок: кажется, что оживишь, а на деле только размываешь.
Вы встречали людей, которые жалуются по привычке? Которые не хотят менять свою жизнь, но с радостью расскажут, как всё плохо? У меня была знакомая, Зинаида Петровна, работала в магазине. В девяностых мы вместе участвовали в субботниках. И всё у неё было плохо: зима холодная, лето жаркое, начальник глупый, клиенты грубые, муж ушёл, дети не звонят. Я однажды предложил: «Зина, а может, в отпуск съездить, хотя бы на дачу?» Она ответила: «Ты что, у меня же давление!» Позже узнал: ей предлагали бесплатную путёвку в санаторий. Отказалась. «Я там никому не нужна».
Таких людей не жалейте. Их много. Они словно создают вокруг себя пространство несчастья. Войдёшь туда — и сам начинаешь слабеть. Тратишь силы, энергию, совесть на то, что не приносит результата. Потому что они сами не хотят меняться. Им комфортно в своём болоте.
Жалеть нельзя тех, кто жалеет только себя.
Был у меня сосед по даче, Николай Васильевич, награды за труд, умный, каждый день читал газеты. Но всё у него было «не так». На каждом собрании ворчал, на всех смотрел с подозрением. Однажды он чистил снег у забора. Я спросил, как здоровье. Он ответил: «А что, ты хочешь меня пожалеть?» — и ушёл. Обиделся. Неделю потом не здоровался. Взрослый, уважаемый человек, но врос в своё ощущение, что все вокруг ему что-то должны.
А вот Валентина Николаевна, соседка этажом выше, — другая. Я однажды починил ей слив в ванной. Она расплакалась от благодарности. Потом испекла пирог, приносила варенье, а однажды просто позвонила и сказала: «Мне сегодня было одиноко. Спасибо, что тогда помог. Я стала иначе смотреть на людей». Таких людей можно поддерживать. Они благодарны. Они не делают твою доброту своей постоянной опорой. Им правда тяжело, но они не перекладывают свою жизнь на других.
Поддерживайте тех, кто хочет жить, а не тех, кто хочет только выживать.
Много лет назад мама говорила: «Не спеши жалеть. Иногда жалость — это желание самому почувствовать себя нужным, а не настоящая помощь». Тогда я не понимал. Теперь понимаю. Сам однажды чуть не утонул в чужих жалобах. Выбрался — стало легче.
Иногда нужно выбирать: помочь или отойти. Это непросто. Только важно понять, хочет ли человек света или ему привычнее жить в темноте, где его жалеют.
Жалость — не всегда добро. Иногда она подпитывает саморазрушение.
Дело не в том, чтобы стать равнодушным или не замечать чужую боль. Нужно различать: где боль настоящая, а где — привычка. Где человек упал, но хочет встать, и ему нужно помочь. А где лёг и зовёт зрителей.
Теперь я живу так: слушаю, помогаю, но не жалею тех, кто не хочет помочь себе. Не потому, что они плохие. Просто жалость — не всегда лекарство. Иногда она — сладкий яд.
Если дочитали — спасибо. Значит, это вам близко. Значит, вы знаете таких людей. И, возможно, уже научились отходить от них. Не осуждая. Просто. Не жалея.
Ваши лайки для меня — лучшая награда.