Сидим мы как-то с племянницей Ксенией на её кухне, пьем чай. Вечер, за окном темно, а в комнате тепло, светло, пахнет свежей выпечкой. Ксения у меня человек занятой, старший юрист в крупной фирме, и такие минуты тишины – редкость. Сидит она, спинка ровная, собранная, волосы в тугой пучок, будто не дома, а на деловом совещании. Смотрит на меня своими ясными, чуть усталыми глазками и вдруг говорит:
—Дядя Андрей, а ведь Артем мне до сих пор должен. По расписке.
Улыбнулась горько. Я промолчал, жду. Знаю, что если не перебивать, она расскажет. Так и вышла история эта, про их семейную драму, что разыгралась вокруг старой, но ценной вещи.
Дело было несколько лет назад. Их дочке, Софии, тогда лет пять было. Свекровь Ксении, Лидия Петровна, женщина строгих правил и старомодных понятий, решила передать на хранение Ксении фамильную реликвию – старинное колье. Драгоценность не столько денежную, сколько историческую, для их семьи. Его еще прабабка носила. Передавая шкатулку, сказала:
— Храни это, Ксения. Как зеницу ока. Когда дочь вырастет, оно по праву перейдет к ней. Я доверяю тебе, как себе самой.
Слова, казалось бы, простые, а в них и доверие, и бремя, и невысказанные надежды.
Ксения, человек гиперответственный, на другой неделе отнесла колье в банк, в ячейку. Для неё это было единственно верное решение, гарантия порядка и безопасности. Так бы оно и лежало там, неизвестно сколько, но случилось непредвиденное. Через месяц Лидия Петровна затеяла фотосессию ко дню рождения внучки и попросила колье – мол, хочу, чтобы на снимках девочка была в фамильной драгоценности.
Представляю эту сцену. Гостиная. Лидия Петровна, вся в предвкушении. Ксения звонит в банк, чтобы предупредить о своем визите, а потом поворачивается к мужу с бледным лицом. И говорит тихо, очень тихо:
— Ячейку недавно закрыли. Колье там нет.
А Артем, муж её, преподаватель философии, человек в жизни довольно непрактичный, стоит, смотрит в пол, руки в карманах старых потертых штанов. Волосы, как водится, растрепаны, взгляд растерянный.
— Мама, Ксюш… Я его забрал, — выпалил он наконец.
— Забрал? Куда? — голос Лидии Петровны стал тонким, как лезвие.
— Друг… У него беда. Бизнес рушился. Ему срочно нужна была сумма. Я занял…
—Я же знал, что скоро верну! Он отдаст, и я все верну! Он был на грани!
Артем говорил горячо, с надрывом, словно оправдывался не перед женой и матерью, а перед неким высшим судией за свой благородный порыв. В его мире высоких идей и абстрактных категорий помощь другу в трудную минуту перевешивала все материальные условности. Он, наверное, в тот момент и сам верил, что совершает нечто рыцарское.
А Лидия Петровна слушала, и лицо её становилось все суровее, строже. Для неё это колье было не просто набором камней в старинной оправе. Оно было памятью. Осязаемой историей их рода, честью, которую передают из рук в руки. И её собственный сын, её «последний рыцарь в дырявых штанах», променял эту память на какую-то сомнительную ссуду.
Тут Ксения вступила в разговор. Не повышая голоса, холодно, так, что мурашки по коже побежали бы у любого. Спросила она Артема, глядя на него прямо, в упор:
— Ты заложил не просто украшение, Артем. Ты заложил доверие. Мамино доверие, мое доверие. И что теперь сказать твоей матери? Что сказать нашей дочери, когда она вырастет? Что её наследство папа однажды променял на дружескую авантюру?
В комнате повисла тишина. Густая, тягучая. Артем стоял, понурив голову, и в его позе читались одновременно и стыд, и унижение, и детская беспомощность. Его благородный порыв в одно мгновение превратился в воровство и глупость.
Дальше – дело техники. Ксения, не откладывая, пустила в ход свои профессиональные связи. Нашла ломбард, выкупила колье. За свой счет, разумеется. Свободных денег та у мужа никогда не было, с его мизерной зарплатой. А потом составила официальную расписку, где черным по белому было указано, что супруг Артем такой-то обязуется вернуть жене Ксении такую-то сумму в течение оговоренного срока, с ежемесячными платежами. Она принесла ему бумагу и ручку, поставила на стол. Молча. Артем подписал, не глядя. Говорит, руки дрожали. Он чувствовал себя мальчишкой, которого поймали на двойке в дневнике и заставили исправлять.
Самое интересное в этой истории случилось после. Лидия Петровна, всегда относившаяся к невестке с настороженной прохладой, видя в ней чересчур расчетливую и холодную карьеристку, изменила свое мнение. Та, кого она недолюбливала, оказалась единственной, кто поступил по чести, кто спас то, что было для неё святыней. Уважение это было вынужденным, горьким для неё – ведь спасать пришлось от промашки её же родного сына, – но искренним.
Артем же, чтобы вернуть деньги, взялся за репетиторство сверх своей основной работы. Сидел по вечерам, разбирал с студентами Канта и Гегеля, а зарплату аккуратно относил жене. Говорят, стал тише, серьезнее. Видно, жизненный урок пошел впрок.
Как-то раз я его спросил, ну а друг-то тот, бизнес его как? Артем горько усмехнулся, посмотрел в окно.
— Бизнес его в конце концов окончательно рухнул. Через пару месяцев после всей этой истории. Он сам ко мне приходил, извинялся, говорил, что не может вернуть ни копейки.
Ваш лайк — лучшая награда для меня. Если захотите поддержать — буду знать, что стараюсь не зря https://dzen.ru/bolhoz?donate=true.