Идея использовать заключенных на строительстве БАМа вызвала массу споров — в первую очередь возникла ассоциация со сталинскими временами, когда практически все крупные строительные проекты реализовывались с привлечением подневольных тружеников. Зеки трудились даже в двух шагах от Кремля, демонтируя Дворец советов на месте взорванного храма Христа Спасителя. Их содержали прямо в высотках, которые они строили.
В сталинские годы была разработана и одобрена на самом «верху» стратегия максимально активного использования труда заключенных для «активного развития промышленного потенциала СССР». Советские идеологи продумали эффектную обертку для такой практики: мол, ударный труд на важнейших стройках социализма меняет сознание «заблуждавшихся», превращает их в идейно-правильных советских граждан. На одной из ранних «ударных сталинских» — прокладке канала Москва – Волга, тамошнее руководство даже изобрело новый термин для обозначения такого процесса трудового перевоспитания: перековка.
«Перековываться» в те годы пришлось миллионам жителей страны. Многие исследователи придерживаются мнения, что в 1930-е, во второй половине 1940-х – начале 1950-х массовые аресты советских граждан — сплошь и рядом под надуманными предлогами, — проводились именно для обеспечения многочисленных сталинских ударных строек дешевой рабочей силой. Десятки и сотни тысяч подневольных тружеников, оказавшихся в исправительно-трудовых заведениях ГУЛАГа, одним росчерком пера отправлялись в суровую глухомань, в необжитые районы Сибири, Дальнего Востока, Арктики, Средней Азии, чтобы строить там важнейшие объекты военного назначения, народного хозяйства, необходимые для будущей счастливой жизни советских людей.
Демонтаж Дворца Советов
Впрочем, не всегда зеков-работяг посылали вкалывать в отдаленные районы. Некоторым выпала удача трудиться в в Москве и ее ближайших окрестностях.
Пожалуй «рекордсменами» можно назвать тех, кто в труднейший период Великой Отечественной оказался отправлен на спецзадание по демонтажу конструкций Дворца Советов. Их лагерь и место работы находились менее чем в километре от стен Кремля.
Эта лагерная эпопея до сих пор остается в тени, подробностей о ней известно не так много. Однако корреспонденту «МК» в свое время довелось познакомиться с людьми, имевшими непосредственное отношение к истории с уничтожением недостроенного исполина.
Борис Георгиевич Степанов – один из опытнейших советских инженеров-путейцев. Еще в довоенные годы он, будучи сотрудником инженерной службы ГУЛЖДС – Главного управления лагерей железнодорожного строительства, занимался проектированием и прокладкой железных дорог.
«Незадолго до войны приступили к строительству железной дороги Коноша – Котлас — Воркута, названной позднее Северо-Печерской магистралью, — рассказывал мне Степанов. — Все работы осуществлял наш главк — ГУЛЖДС.
Уже через несколько месяцев после нападения на СССР фашистов выяснилось, что необходимо открыть регулярное движение по этой трассе как можно скорее: страна и ее армия, отрезанные немцами от угля Донбасса и Бакинских нефтяных месторождений, остро нуждались в угольных запасах Воркутинского бассейна и нефти Ухты.
Тысячи заключенных трудились на сооружении дороги буквально днем и ночью. Однако задержка могла получиться из-за отсутствия ферм для постоянных мостовых переходов через многочисленные реки на северном участке — от Котласа до Воркуты. Металла для этой цели найти никак не удавалось.
Однажды, зимой 1942-го, меня — в ту пору старшего инженера Отделения мостов ГУЛЖДС, вызвал к себе начальник главка генерал Френкель: «Возьмите всю необходимую документацию по Северо-Печерской дороге. Поедете со мной в Госплан!»
Разговор в кабинете Председателя Госплана Сабурова получился достаточно коротким. «Свободного металла сейчас нет, все запасы идут на нужды армии, — отрезал Сабуров. — Единственное, что могу вам предложить: разобрать для постройки мостов на Печерской дороге каркас Дворца Советов…»
Френкелю не оставалось ничего другого, как принять такой неожиданный подарок. Бюрократические вопросы уладили очень быстро, буквально за пару дней. Так что, я думаю, этот вариант был предварительно согласован Сабуровым на самом верху. Мне рассказывали потом, что Сталин, завизировав постановление о передаче недостроенного Дворца в ведение ГУЛЖДС, якобы написал на полях документа: «Выиграем войну — построим заново!»
В Котласе, где тогда базировалось главное управление строительства Печерской магистрали, был организован новый мостоучасток, состоявший из нескольких вольнонаемных инженеров и техников и приблизительно двухсот человек заключенных. Всех их перевезли в столицу, на площадку строительства Дворца Советов. Среди инженерно-технического персонала была и моя жена Мария Сергеевна».
От тех времен в семейном архиве сохранился уникальный документ.
«НКВД. Управление Северного железнодорожного исправительного трудового лагеря. СМО-4. 11 августа 1942 г. №1/974.
КОМАНДИРОВОЧНОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ. Выдано настоящее удостоверение инженеру Строительно-мостового отделения №4 Севжелдорлага НКВД СССР тов. Болохвитиновой Марии Сергеевне в том, что она командируется в гор. Москву на работы по демонтажу конструкций Дворца Советов для мостов Северо-Печерской магистрали. Начальник Строительно-мостового отделения №4 Янушевский».
Как рассказывала Мария Сергеевна, прибывших с севера зеков поселили в домиках, где раньше ютились рабочие, возводившие каркас Дворца Советов. Причем этих новоселов первым делом заставили обносить бараки колючей проволокой и сооружать сторожевые вышки.
Так в самом центре Москвы, под боком у кремлевской резиденции самого Сталина появилась лагерная зона. Супруга Бориса Георгиевича вспоминала такой любопытный бытовой штрих: все заключенные, трудившиеся на демонтаже Дворца Советов, получали красноармейский паек, а вот инженерам мостоучастка полагалась только лишь скудная продовольственная карточка служащего.
Заключенные приступили к разборке конструкций весьма активно, хотя выполнять эту работу оказалось не просто. Никакой специальной техники не было. Крушили бетон ломами, заклепки срезали автогеном. Вместо подъемных кранов использовали обычные тали и сколоченные из бревен укосины. Снятые металлические фрагменты грузовиками везли в Лужники и там перекладывали на железнодорожные платформы. К весне 1943-го на месте громадной металлической «клетки» каркаса Дворца Советов, которую успели перед войной смонтировать на высоту 10-этажного дома, практически ничего не осталось.
Самый центровой лагерь ГУЛАГа был после этого ликвидирован. Всех командированных – и вольнонаемных, и зеков, — отправили обратно в северные края республики Коми. Добытый ими металл очень пригодился. Более 12 тысяч тонн качественных стальных конструкций ведомство генерала Френкеля использовало для строительства мостов на Северо-Печерской магистрали через Северную Двину, Усу, Вилядь, Вычегду…
Зеки напоили столицу
Заключенные ГУЛАГа активно использовались в столичном регионе, как дешевая рабочая сила, еще до войны. На протяжении по крайней мере двух лет — с 5 июля 1937 по 29 июня 1939 года в селе Щитниково (оно расположено на северо-востоке от Москвы в нескольких сотнях метров от МКАД) находился так называемый 158-й исправительно-трудовой лагерь (судя по некоторым данным, этот «островок» «архипелага ГУЛАГ» продолжал свое существование даже в начале 1940 года). Содержавшиеся там заключенные работали на двух важнейших объектах: на строительстве Сталинской станции (теперь мы знаем ее, как Восточную водопроводную станцию), которая должна была обеспечить водой значительную часть московских районов, а также на сооружении павильонов и облагораживании территории вновь создаваемой Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (в будущем – ВДНХ).
Из сохранившихся в архиве документов НКВД можно узнать, какое количество подневольных рабочих трудилось на этих масштабных московских стройках. Вот лишь несколько красноречивых показателей:
Численность заключенных 158 ИТЛ: по состоянию на 1 октября 1937 года – 10706 человек; по состоянию на 1 января 1938 года – 7001 человек.
1 июля 1938-го в лагере насчитывался 9601 сиделец, а 1 октября того же года – 8310 лагерников, среди которых 7 «осужденных за контрреволюционные преступления», 1595 – СОЭ («социально опасные элементы») и СВЭ («социально вредные элементы»). К 1 января 1939 года в лагере находилось 2727 зеков.
Последние статистические данные по зоне в подмосковном селе Щитниково относятся к январю 1940 года: согласно сводке Учетно-распределительного отдела (УРО), в этом лагере тогда еще оставалось 1726 человек.
Основная часть «щитниковских» зеков работала неподалеку от места своего обитания – строила Сталинскую насосную станцию столичного водопровода и кварталы жилых домов для ее работников (сейчас это поселок Восточный). Других работяг приходилось конвоировать на гораздо более далекое расстояние. Эти бригады трудились на территории будущей ВСХВ. Из документов явствует, что строительство «Всесоюзной с/х выставки» было передано в ведение НКВД СССР в мае 1938 года. Прежние гражданские руководители из наркомата Земледелия СССР и их вольнонаемные работяги, судя по всему, слишком медленно продвигали этот важнейший с идеологической точки зрения государственный проект к его завершению. Поэтому в Кремле было принято решение поручить заботы о создании «волшебной страны» ВСХВ энергичным «специалистам» из ведомства, взлелеянного товарищем Берия. НКВД подключили к решению этой проблемы «для повседневного руководства строительством и оказания ему необходимой помощи в очень короткий остающийся до запланированного открытия срок».
Конечно, значительную часть работ на строительстве выставочных павильонов, особенно тех, которые требовали высококвалифицированного труда, – например, декоративную отделку фасадов и интерьеров, выполняли вольнонаемные работники. На долю зеков выпадала в основном работа не столь изысканная: возведение самих зданий, прокладка коммуникаций…
Впрочем известно, что не чужой для товарища Сталина павильон «Грузинская ССР» в значительной степени был построен именно силами заключенных.
Зеков привлекали для работы в этих местах и в послевоенные годы, когда решено было возродить, расширить прежнюю ВСХВ и создать вместо нее Выставку достижений народного хозяйства. В начале 1950-х для работ сюда привозили заключенных из лагеря, оборудованного в Заморинском проезде (нынешняя улица Бочкова), неподалеку от пересечения Проспекта Мира со Староалексеевской улицей. В числе зданий, построенных ими, павильоны Московской области. Украинской ССР…
Полет с высотки МГУ
Весьма активно использовали труд заключенных в послевоенной Москве. Первые лагерные зоны, куда привезли под конвоем «подневольных строителей», появились в городе еще в 1944 году.
Столичных объектов, которые возводились в том числе и руками ГУЛАГовских сидельцев, довольно много. Среди них наиболее примечательные – высотка на Котельнической набережной (рядом с этой стройкой в непосредственной близости от Кремля располагалась лагерная зона, рассчитанная более чем на 2000 человек, — огороженная высоким забором и «колючкой»), Курьяновские очистные станции, здания институтов Академии Наук и жилые дома для их сотрудников в районе Ленинского проспекта, завод им. Фрунзе (теперь известный, как «Салют»)…
Точные места размещения в Москве лагерей, где содержались эти зеки-строители, определить сейчас далеко не всегда возможно. Адрес одного из них обнаруживаем в книге Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ»: он находился в доме №30 по Ленинскому проспекту! И это не опечатка.
В то время в Москве часто практиковался такой вариант: зеки сперва приезжали под конвоем на строительный объект откуда-то издалека, а когда здание поднималось на несколько этажей, в нижнем оборудовали для них жилую охраняемую зону.
Весьма вероятно, что подобные «зоны-дома» существовали в конце 1940-х – начале 1950-х на площади Маяковского, в Колпачном переулке, на Велозаводской улице…
Одной из самых известных московских достопримечательностей, которую строили в том числе и заключенные, является высотка МГУ на Воробьевых (Ленинских) горах, к возведению которой приступили весной 1949 года.
В газетных репортажах с этой ударной стройки сообщалось, что высотное здание «возводят 3000 комсомольцев-стахановцев». Однако, в действительности работало гораздо больше народа. Причем основная часть строителей «очага мировой культуры и науки» была подневольными тружениками. Здесь существовало ГУЛАГовское «Строительство 560», преобразованное в 1952-м в Управление ИТЛ Особого района (так называемый «Стройлаг»), контингент которого занимался сооружением университетской высотки.
Курировал объект на Ленинских горах лично генерал Комаровский, начальник Главного управления лагерей промышленного строительства. Численность заключенных в «Стройлаге» достигала 14290 человек (практически все они сидели по бытовым статьям, пресловутую 58-ю статью чекисты везти в Москву побоялись). Зону со сторожевыми вышками и колючей проволокой, построили в нескольких километрах от университета, рядом с деревней Раменки (район нынешнего Мичуринского проспекта).
Когда возведение высотного здания подходило к концу, руководители «Стройлага» решили максимально приблизить место проживания заключенных к месту их работы. Новый лагпункт был оборудован прямо на верхотуре — на 24 и 25 этажах строящейся башни. Такое «ноу-хау» позволяло сэкономить еще и на охране: не надо ни сторожевых вышек, ни колючки, — все равно зекам деваться некуда!
Но, как оказалось, ГУЛАГовские охранники недооценили свой подшефный контингент. Сохранились воспоминания участников строительства об одном экстраординарном случае (впрочем документальных подтверждений этой информации пока обнаружить не удалось). Мол, нашелся среди узников умелец, который летом 1952-го соорудил из фанеры и проволоки некое подобие дельтаплана.
Дальнейшие события молва трактует по-разному. По одной версии этот «Икар» сумел-таки перелететь на другой берег Москвы-реки и благополучно скрылся. По другой — его еще в воздухе расстреляла охрана лагеря. Есть даже вариант совершенно мелодраматический: якобы «летуна» уже на земле схватили чекисты, но когда о его поступке стало известно Сталину, тот лично велел отпустить отважного изобретателя.
