На днях, организуя встречу с одной из героинь, я попросила ее сообщить, если что-то изменится или будет отменено. «Все по плану. Я же не Лариса Долина», — с улыбкой ответила она.
Таким образом, можно всю жизнь великолепно петь и быть звездой эстрады, а потом оказаться «звучащей» в контексте массовых квартирных мошенничеств.
— Имя Долиной стало практически мемом. О ее деле ведут споры депутаты, юристы и обыватели. С одной стороны, она является потерпевшей, а с другой стороны, существует несколько тысяч аналогичных случаев в судах, когда собственник продает свою недвижимость, а затем отказывается от сделки, утверждая, что был под воздействием телефонных мошенников. Все повторяют одно и то же: мы не виноваты, нас обманули.
— Дело Долиной–Лурье перестало быть частным конфликтом. Оно стало платформой для отработки юридических концепций, инструментом диагностики и центром кристаллизации профессионального сообщества. Я провел детальный анализ таксономии пороков воли, исследовал подмену составов и разработал алгоритмы осмотрительности, — комментирует кандидат юридических наук Михаил Галятин, изучающий «дело Долиной». В советские времена эксперт работал научным сотрудником в Институте государства и права АН СССР, а в начале 90-х — помощником заместителя Председателя Совета Министров РСФСР: — Я предполагал, что кассация по делу Долиной отменит предыдущее решение ради самосохранения системы, но этого не произошло.
— Как известно, второй кассационный суд в конце прошлой недели встал на сторону певицы, арест с ее квартиры был снят, и теперь она может распоряжаться возвращенной собственностью по своему усмотрению — даже продать ее снова. Вот только кто теперь осмелится ее купить? Пока суды нижестоящих инстанций выносят решения в пользу таких же, как Лариса Долина, продавцов, утверждающих, что «были не в себе», и не желающих покидать проданные метры. Чем руководствуется суд, защищая одних (в данном случае, как Долина, — продавцов) и не слыша других (то есть покупателей)? Рынок недвижимости функционирует по принципу домино. Да и не только в сфере недвижимости. Сделки с дорогими автомобилями начали отменяться по тем же основаниям. «Ничего не помню, был под воздействием» — этого достаточно, чтобы суд встал на сторону забывчивого и обманутого гражданина, если у него есть неопровержимые и достаточные доказательства.
— Все мы знаем, что незнание закона не освобождает от ответственности за содеянное. Так вот сейчас эти основы юриспруденции тоже рушатся.
Неосмотрительность продавца теперь, наоборот, считается смягчающим обстоятельством.
Если быть откровенной, я не просто в шоке, я в ярости — кассация как инстанция не могла проигнорировать тот факт, что дело Долиной–Лурье создало крайне опасный прецедент. Оно фактически узаконило механизм «возврата исполненного по сделке через ритуал оспаривания», что является системной угрозой.
Это не просто юридическая коллизия, а выбор между двумя моделями права: стабильной, основанной на pacta sunt servanda «договоры должны соблюдаться», и ситуативной, где судья, по мнению эксперта, выступает в роли шамана, призывающего «духов справедливости».
Гражданский оборот не может существовать в условиях, когда право собственности определяется не записями в ЕГРН, а психологическим анализом. Сейчас фактически ответчик (покупатель) должен доказывать не только свою добросовестность, но и отсутствие осведомленности об обмане!
Феномен «дела Долиной–Лурье» вышел далеко за рамки единичного казуса, фактически породив в судебной практике массовую легитимацию юридического солипсизма, то есть отрицания объективной реальности, при котором субъективное ощущение «невменяемости» стало доминировать над элементами состава сделки.
В этом контексте кассация не является апелляцией, перепроверяющей факты, а инстанцией системного контроля. Ее ключевая задача заключается в том, чтобы остановить «правовой вирус», вышедший из-под контроля. Решения по образцу «Долиной» и последовавшие за этим общественные и профессиональные обсуждения создали прецедентный груз.
И главное, смешение принципиально разных составов — заблуждения в мотиве и обмана.
Однако судьи почему-то не ставят перед собой вопрос: «Что мы защищаем: принцип стабильности гражданского оборота или право гражданина на односторонний пересмотр последствий своей собственной сделки под предлогом внешнего влияния?!» — говорит юрист. — Суд мог исходить из вопроса, какое решение стабилизирует гражданский оборот. Удовлетворение иска Долиной создало катастрофический прецедент неопределенности для миллионов других сделок, когда продавцу достаточно просто заявить, что мошенники были.
— То есть добропорядочность покупателей перестала что-либо значить? Она уходит в небытие? Теперь даже спустя годы можно оспаривать квартирную сделку, утверждая, что в свое время был лишен воли и запутан, и на этом основании иметь право на проданную квартиру?
— Интересно, что в ходе неформальной профессиональной дискуссии был озвучен концептуальный тезис о необходимости легализации этой складывающейся судебной практики через введение в Гражданский кодекс РФ новой нормы — «Недействительность сделки, совершенной сторонами, одновременно не способными понимать значение своих действий или руководить ими». Данное предложение, при всей его кажущейся экстравагантности, является логическим завершением наблюдаемой тенденции: если последовательно игнорировать принципы дееспособности и добросовестности, то система может привести к созданию новой легальной фикции. Таким образом, правовая система оказывается перед циничным выбором: либо признать собственный регресс, либо институционализировать его, возведя процессуальный абсурд в ранг отдельного юридического состава.