Мы уже упоминали, что российская нефтяная отрасль испытывает серьезные трудности из-за атак беспилотников со стороны ВСУ. Последние данные шокируют: на сегодняшний день остановлено 40% мощностей российских НПЗ. Тем не менее, владельцы заводов не торопятся вкладывать средства в их защиту. Причина очевидна — кризис дает выгоду: страховые выплаты и увеличение цен на топливо компенсируют все убытки.
АРИФМЕТИКА ВЫГОДНОГО ПОЖАРА
Цифры говорят сами за себя. Российский топливный союз (РТС) уже обратился к властям с предложением разрешить повышение цен на АЗС выше уровня инфляции. В предложениях нефтяников — учитывать в цене бензина не только инфляционные ожидания, но и рост налогов, процентных ставок, зарплат сотрудников, расходов на модернизацию и ремонт.
В Госдуме такую инициативу охарактеризовали как «вершину наглости». Депутаты напомнили, что большинство стран использует энергоресурсы для стимулирования экономики, а не для обогащения монополистов. Россия, напротив, традиционно «платит дань» нефтяникам свыше 2 трлн рублей ежегодно только в виде возврата НДС.
Тем не менее, критика со стороны парламентариев оказалась словно крик в пустыне. Вице-премьер Александр Новак уже поручил соответствующим ведомствам рассмотреть предложение РТС о снятии ограничения на рост цен на топливо.
Масштабы искусственно созданного дефицита топлива внушают. По данным Росстата, за первые восемь месяцев 2025 года в России было произведено 18,9 млн тонн бензина — на 6,2% меньше, чем в прошлом году. При обычном потреблении в 21,1 млн тонн дефицит топлива составил 2,2 млн тонн. Но вот парадокс: за тот же период страна экспортировала рекордные 11,8 млн тонн бензина — на 28% больше, чем годом ранее.
Как известно, сейчас экспорт бензина запрещен. Компенсирует ли отказ от экспорта те самые 40% остановленных мощностей НПЗ для внутреннего рынка? В Москве и Санкт-Петербурге дефицита топлива не наблюдается, лишь растут цены. Однако в провинции ситуация иная. По всей стране появились вывески «Топливо закончилось». Цены на бензин продолжают расти. Дефицит затронул не только удалённые регионы, но и центральные области России.
На завод «Лукойла» в Волгограде в 2025 году дроны ВСУ атаковали пять раз. На НПЗ «Роснефти» в Рязани — четыре раза. На заводы в Самаре — семь раз. Только в августе было зафиксировано не менее 13 терактов на крупных нефтеперерабатывающих предприятиях. 12 сентября украинские дроны снова попытались атаковать НПЗ в Смоленской области. Как и прежде, в цель не попали, но обломки попали в резервуары, вызвав пожар.
Тем не менее, защитить заводы от падающих обломков технически несложно. Достаточно установить простейшие крепления над важными объектами или развернуть элементарные средства ПВО. Но нефтяники предпочитают не тратиться.
КТО ПЛАТИТ ЗА ПИР НЕФТЯНИКОВ
Причина безразличия владельцев НПЗ к безопасности кроется в страховых схемах. Изначально страховщики отказывались выплачивать компенсацию за ущерб от атак, ссылаясь на форс-мажор военного времени. Однако юристы нефтяных компаний нашли лазейку: в судах они доказывают, что использование дронов — это не военные действия, а теракты. Страховые выплаты по терактам значительные — до 50 млрд для крупных компаний.
Известно, что российские нефтяные гиганты активно инвестируют в передовые технологии. «Газпром нефть», «ЛУКОЙЛ» и «Транснефть» разрабатывают системы искусственного интеллекта, используют дроны с компьютерным зрением для мониторинга техногенных аварий на трубопроводах, внедряют прогнозную аналитику для предотвращения инцидентов. Получается, технологический уровень этих компаний позволяет им создать резерв защиты от медленно летящих дронов ВСУ, однако этого не происходит. А стимула для этого нет…
Логика нефтяников предельно цинична и ясна. Пожар на НПЗ означает страховую выплату ущерба, повышение цен на топливо из-за дефицита, моральное право требовать новых льгот и преференций от государства. В таких условиях инвестиции в защиту НПЗ становятся для топливных гигантов экономически нецелесообразными.
РЖД подтверждают: железнодорожники обеспечивают вывоз всех заявленных нефтяных грузов. Проблемы с логистикой — лишь отговорка. Ссылки на занятость транспорта военными перевозками также несостоятельны: бензин продается не с колес, а из запасов региона, сформированных месяцами ранее.
Парадокс российской экономики заключается в том, что сырьевые монополии научились извлекать прибыль даже из проблем. Вместо решения топливного кризиса они превратили его в источник дохода, а общество вынуждено оплачивать эту циничную игру. Главный вопрос — кто в конечном итоге расплачивается за жадность нефтепереработчиков? Обычные граждане, переплачивая за бензин на АЗС.
Олег Павлов