Вспомнилась мне одна история, из жизни моих соседей. Жили они, казалось бы, обычной жизнью, но лопнула та жизнь, как мыльный пузырь, от одного неверного решения. Историю эту я наблюдал со стороны, кусочек там, кусочек тут, а сложилась она в цельную картину уже потом, по прошествии времени.
Ирина была парикмахером-стилистом в дорогом салоне. Женщина подтянутая, всегда собранная. Стрижка аккуратная, одежда — ничего лишнего, просто блузка да элегантные брюки, а смотрится — сразу видно, чувство стиля. Но в глазах — постоянная усталость. Она одна тащила семью, и это отпечатывалось на всём её облике. А Алексей… Он был моложе её душой, что ли. Ходил в поношенных джинсах, в простой футболке, сутулился. Лицо приятное, доброе, а взгляд какой-то несобранный, плавающий. Будто мальчик, который заблудился и боится спросить дорогу.
Часто слышал я их разговоры через стену. Вернее, слышал её ровный, деловой голос и его невнятные ответы.
— Леша, ты квитанции оплатил?
— …Забыл, Ира. Завтра.
— Завтра уже последний день. Ладно, я сама.
В голосе её не было злости. Сначала была надежда. Потом — привычная усталость. Она его жаловала, терпела его вечные поиски себя. То он в менеджеры устраивался, то в торговые представители, а ничего путного не выходило. Держался он месяц-другой, а потом всё рушилось. Их дочь, Светлана, девушка серьёзная, целеустремлённая, на медика поступить мечтала. Всегда с книжками, взгляд прямой, ясный. Мать свою она боготворила, это было видно невооружённым глазом. А к отцу… Когда ребенком была, конечно, обожала. А потом появилось в её взгляде недоумение. Непонимание, почему он такой.
Алексей же, чувствовал я, комплексовал. Рядом с такой сильной, уверенной женой он всегда был в тени. И тень эта его съедала изнутри. Заходил ко мне иногда, чай пить. Сидит, кружку в руках вертит, в пол смотрит.
— Она у меня, Андрей Сергеич, вся в заботах. И я хочу помочь, а не получается. Все решения она принимает. Я в доме как мебель.
Я ему говорил: «Леша, не в решениях дело. Дело в надёжности. Будь опорой, а не обузой». Но он словно не слышал. Ему хотелось сразу, громко, чтобы все ахнули. Я посмотрел ему прямо в глаза, и сказал:
— Лёша, нет ничего разрушительнее для мужской души, чем зависть к собственной жене.
Но он так ничего и не понял. И вот случилась эта история с деньгами. Ирина несколько месяцев копила на учёбу Свете. Копила она, копила эти деньги. Отказывала себе в чём-то, подрабатывала сверхурочно. А Алексей в это время нашёл новый «проект». Друг один, сомнительный, надо сказать, предложил ему вложиться в дело, которое сулило двойную прибыль чуть ли не за месяц. Алексей, конечно, вспыхнул. Вот он, шанс! Поразить всех, показать, на что способен. Решение его было импульсивным, отчаянным. Он тайно взял деньги, что Ирина отложила на будущее дочери. Обман — во благо, как он сам себе, наверное, объяснял. Ради семьи.
Узнал я об этом позже, уже из других уст. Настало время оплачивать курсы. Ирина пошла за конвертом, а его нет. Пусто. Спросила у Алексея. Он сначала юлил, потом, под грузом её молчаливого, тяжёлого взгляда, признался. Говорит, голос дрожит:
— Вложил всё. Друг обещал… Думал, умножу, помогу. Хотел как лучше.
Ирина стояла, не двигаясь. Лицо побелело.
— Где деньги, Алексей?
Он что-то промямлил. Потом голос его сорвался, стал визгливым, оправдывающимся. Он признался. Что всё пропало, проект лопнул, а друг исчез.
— Как лучше? — тихо переспросила она. — Ты знаешь, сколько я на это собирала? Ты вообще представляешь?
А он, словно сорвался, закричал, оправдываясь:
— Вечно ты одна всё решаешь! Я тоже хотел помочь семье! Я тоже родитель!
Этот крик был криком беспомощности. Он хотел самоутвердиться, а разрушил последнее, что держало семью — остатки доверия.
Что было дальше? Ирина не стала кричать, не стала скандалить. Она замкнулась в себе. Взяла несколько срочных заказов, работала сутками, за три недели заработала нужную сумму. Я видел её в тот период — шла по двору, прямая, с высоко поднятой головой, но в глазах — пустота, будто выгорело всё внутри. Она сделала то, что должна была сделать. Оплатила курсы дочери.
А потом подала на развод.
Алексей пытался говорить, объяснять. Приходил ко мне, спрашивал совета. Говорил:
— Андрей Сергеевич, ну как же так? Я же не украл, я хотел семье помочь! Вернуть хотел с прибылью!
Смотрел на него я, и жалко его было до боли. Инфантильный человек, слабый. Не понял он, что в семье главное — не прибыль, а доверие. Что нельзя строить общее будущее на сомнительной афере.
Светлана, та и вовсе перестала с отцом разговаривать. Рассудительная, девушка, она не простила ему этого предательства. Её будущее, мечта всей её юной жизни — и он поставил это на кон, как на рулетке. Уважение, которое она испытывала к матери, переросло в восхищение. Солидарность их стала полной.
Остался он один. С своим осознанием, со своим стыдом. Ирина же, как мне рассказывали, открыла со временем свой небольшой салон. Живёт с дочерью. Светлана в университет поступила, учится.
Ваш лайк — лучшая награда для меня. Если захотите поддержать — буду знать, что стараюсь не зря https://dzen.ru/bolhoz?donate=true.