Нигде и никогда писатель не чувствовал себя так комфортно, так, простите, обеспеченно, как в Советском Союзе. Он не обладал таким огромным влиянием нигде, будучи одновременно пророком, мессией, моральным ориентиром и архитектором человеческих душ — какие еще термины мы встречали в учебниках? Правда, некоторые его коллеги за свое творчество не наслаждались ресторанной жизнью, а отбывали сроки в лагерях, питались не деликатесами, а тюремной баландой, и публиковались не в миллионах экземпляров, а на тонкой бумаге, передаваемой из рук в руки. Тем не менее, это была обратная, но по сути все та же сторона великого могущества советской литературы.
Одним из главных опор, творцов, жрецов советской литературы, безусловно, был Константин Симонов: 28 ноября исполнилось ровно 110 лет со дня его рождения. Совсем недавно Симонов вновь вошел в общественное сознание с выходом на экран фильма «Любовь Советского Союза», который повествует о любви Константина Михайловича и кинозвезды Валентины Серовой. Симонов умел любить и умел жить красиво: его избранницами становились блестящие женщины, о которых мечтали миллионы, но они достались одному из выдающихся писателей советской эпохи.
Симонов служил ей преданно и верно на протяжении долгого времени. В этом его, собственно, и упрекали — и находили множество подтверждений. Многие считают, что он совершенно напрасно опубликовал в конце жизни свои мемуары под названием «Глазами человека моего поколения». Некоторые утверждают, что они выставляют автора не просто как приспособленца, а как человека без принципов, с до отвратительного гибким хребтом. И с этим трудно спорить, так как, когда советская власть рухнула, хотя, по сути, это произошло еще раньше, на Симонова обрушились тонны грязи. Он не стоял в одном ряду с Иосифом Сталиным, но оказался где-то рядом как верный слуга, написавший немало того, о чем стоило бы молчать.
В вину Симонову ставят и службу вождю, и участие в организованном «осуждении» Михаила Зощенко, Анны Ахматовой и Бориса Пастернака, а также кампанию против «безродных космополитов». Обвинения звучат как приспособленчество, доносительство, холуйство. Причем Симонов, действительно обладая колоссальной властью в то время, проходит не как рядовой участник, а как один из организаторов, вождей. Как один из тех, кто уничтожал инакомыслие и получал бесконечные сталинские премии, а также квартиры, дачи и машины.
Ореол Симонова, красно-черный, как кровавая ночь, сгущался и навис до такой степени, что в нем или за ним невозможно рассмотреть человека. А между тем он был мальчиком, человеком — и человеком большого таланта. Можно много спорить о силе слова, о стиле Симонова, сомневаясь, в общем-то, в его даре, который был меньше, чем, например, у Пастернака или Заболоцкого, однако это не помешало ему создать несколько произведений, оставшихся в истории. Да и, в принципе, можно с удовольствием цитировать многие его строки — например, вот эти о моем родном Севастополе:
Уж сотый день врезаются гранаты
В Малахов окровавленный курган,
И рыжие британские солдаты
Идут на штурм под хриплый барабан.
Война, бой, конфликт — Симонову удавалось блестяще передать эти чувства. Он уловил не только нерв (не будем столь банальны), но и в первую очередь ритм борьбы. А у любого конфликта есть свой ритм. Во многом, конечно, Симонову способствовала Великая Отечественная война. Почти сразу после ее начала — уже 24 июня 1941 года — он отправился в редакцию газеты 3-й армии «Боевое знамя», затем его перевели в «Красноармейскую правду», а позже он занял должность военного корреспондента центральной армейской газеты «Красная звезда». Военкором Симонов стал еще раньше: он оказался в зоне конфликта на Халхин-Голе. Эти впечатления легли в основу его пьесы «Парень из нашего города» — в 1941 году она имела огромный успех в театрах. Первые же поэтические опыты Симонова относятся к 1934 году.
Тем временем именно с фронта он писал одни из своих лучших стихотворений — балладу «Сын артиллериста» и «Ты помнишь, Алёша», к примеру. Сталинские премии — целая россыпь — не заставили себя ждать. Позже были написаны пьесы, эпопея «Живые и мертвые», множество других произведений — и всё же свои главные слова Симонов скажет в поэзии. Ему, конечно, завидовали, публично хвалили, а за глаза проклинали. Он это всё понимал — и тем не менее многое для литературы делал, хотя многое и не делал тоже. Возможности у Симонова были колоссальные: он был главным редактором «Нового мира» и «Литературной газеты», одним из руководителей Союза писателей СССР, человеком, входящим в кабинеты первых вождей советского государства.
Удивительно, но свою величайшую работу он написал, по сути, не в согласии, а скорее в противовес официальной пропаганде. Речь идет о легендарном стихотворении «Жди меня» — одном из главных произведений Великой Отечественной войны. Уверен, каждый слышал эти простые и вместе с тем удивительно проникновенные, сильные строки:
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Жёлтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера…
Написано не так чтобы блестяще; так много «ж», например! Симонов и сам понимал это, поэтому стеснялся собственного стихотворения. Да и не вписывалось оно в каждую вторую строчку в канву официальной пропаганды, но люди, о которых принято говорить «простые люди», всё чувствовали и понимали, и переписывали это стихотворение от руки, передавая друг другу, проходя с ним войну как с молитвой. Собственно, в строках «Жди меня» действительно немало религиозного: христианского или языческого — этот вопрос дискуссионный. Но так или иначе человек, написавший такое произведение, не может и не должен быть вычеркнут из первого ряда русской литературы.
Останется ли он представителем лишь одной эпохи? Одного ее периода даже? Ведь даже блестящий в умении чувствовать настроения сверху Симонов ошибся, когда после смерти Сталина захотел славить «отца народов», создавать сталиниану, а партия тем временем взяла курс на развенчание культа личности и всяческое уничижение и очернение Иосифа Виссарионовича. Хотя в большинстве случаев Симонов чувствовал веяния блестяще и всегда заранее. У него был дар жить в эпоху. Врожденный или приобретенный? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вспомнить два факта.
Во-первых, свое имя он сменил с Кирилла на Константин. Легенда гласит, что это произошло после того, как в детстве Симонов, не умея, решил побриться и опасным лезвием повредил себе язык, из-за чего перестал выговаривать букву «р». Во-вторых, это, пожалуй, главное: Симонов хотел стать дипломатом, но его от этой идеи отговорили. Отец Константина был офицером царской армии (говорят, в чине генерал-майора) и пропал без вести в начале Гражданской войны, так что Симонов-младший боялся получить клеймо «сын врага народа», поэтому и лавировал, лавировал — вылавировал ли?
Ведь уже после дела «безродных космополитов», осуждения Пастернака и других Симонов помог опубликовать «Мастера и Маргариту» Булгакова, разрешить романы Ильфа и Петрова и сделать многие другие важнейшие для русской литературы вещи. Да и Симонов последних десятилетий — это уже не тот, что был в сороковые или пятидесятые годы прошлого века. Он менялся, не закостеневал, не окопывался, а старался исправлять то, что по тем или иным причинам совершил.
Тем не менее, Симонов — это, во-первых, человек боя, во-вторых, человек больших задач. Поэтому ему так подходила сталинская эпоха, когда совершались невообразимые вещи во многом за счет чудовищных усилий и жертв. Симонов жил в той эпохе и работал на износ, до тридцать седьмого пота, а его работоспособность была запредельной. Такого человека нельзя отбросить, завесив покрывалом истории, — у него нужно учиться лучшему. В первую очередь умению создавать масштаб — умению, к слову, ценному особенно сейчас, в век тотального мелкотемья и наглых пигмеев, заполонивших все сферы.