«Скандинавский дизайн» — этими словами выманивают деньги у потребителей в России, США, Индии и где угодно еще. Все скандинавское принято ассоциировать с высоким качеством, хорошим вкусом и уравновешенностью. Но, как гласит поговорка, даже на солнце есть пятна.
Недавно мне попалась на глаза публикация, в которой говорилось о недостатках скандинавского дизайна. О том, что открытые для всеобщего обозрения большие окна (результат тоски северян по солнечному свету) порой нарушают приватность и не всегда способствуют уюту. О том, что светлые стены, ковровые покрытия и мебель быстро пачкаются. И так далее.
Однако у скандинавской идиллии есть изъяны и поважнее. Они мне известны, поскольку в минувшей советской жизни я был специалистом по скандинавским странам и работал там корреспондентом, да и в новейшие времена неоднократно наведывался в североевропейские края. Страны Северной Европы относятся к числу лучших мест на Земле по уровню жизни, оптимизации общественного устройства и способности обеспечить душевный покой и удовлетворение для большинства людей — не зря эти страны постоянно выходят в топ международных рейтингов счастья. Но даже они не безупречны, и не все из того, что мне приходилось там видеть, я хотел бы видеть на родине, в России.
Когда-то, еще в студенческие годы, когда я впервые стал общаться с представителями этого нордического мира, он казался мне волшебным царством всеобщего благоденствия, тотальной свободы, безбрежной толерантности и полной раскрепощенности людей. Позже, после многократных поездок в Скандинавию и проживания там в течение нескольких лет, я понял, что благоденствие там широкое, но не всеобщее, и что раскрепощенность, толерантность и свобода порой принимают там гротескные формы.
В Стокгольме ко мне однажды пристал проповедник неограниченной сексуальной свободы, который собирал подписи под петицией с призывом декриминализировать педофилию при условии добровольного согласия ребенка на участие в сексуальных отношениях. Мол, ребенок — это полноправный человек, он имеет право самостоятельно решать свою судьбу. Мне показалось странным, что этим индивидуумом ранее не заинтересовались ни правоохранители, ни работники психиатрии.
Когда-то на Фарерских островах (автономная территория Дании посреди Атлантического океана) я приехал на судоремонтную базу. Там стоял на ремонте советский траулер. Его капитан встретил меня как родного: на эти острова нечасто заносило людей даже из западных стран, не говоря уже о Советском Союзе. Свинцовое небо, дождь 300 дней в году, отсутствие деревьев (один мох на базальтовых скалах), овец больше, чем людей, и сухой закон — это не для слабых. А когда на протяжении нескольких месяцев, пока ремонтируется судно, к тебе на борт каждый день пытаются прорваться религиозные фанатики, пытающиеся обратить советских безбожников в истинную веру, — в такой ситуации требуется героическое терпение. Слава Богу, что на борту советского траулера не действовал фарерский сухой закон.
В Норвегии, в Осло, мне довелось увидеть на одном коммунистическом сборище «уважаемого» чудака, который принял обет не стричь волосы и ногти вплоть до победы мировой революции. Вид у него был чудовищный. Что с ним стало впоследствии, когда он так и не дождался мировой революции, — не знаю. Думаю, что после распада СССР, чьи революционные песни он с воодушевлением распевал, крыша у него отъехала еще дальше, за линию горизонта. Таких чудаков на Западе в те годы было немало.
Помню, как в Копенгагене я впервые попал в район, где жили иммигранты и малоимущие датчане. В доме, где я навещал своего знакомого, меня шокировали туалеты между этажами — в самих квартирах их не было. В памяти всплыли коммуналки моего детства, в которых происходили яростные битвы за право воспользоваться отхожим местом.
А вот еще эпизод из другой оперы. В том же Копенгагене я однажды был на футбольном матче в городском парке и наблюдал, как датские болельщики литрами заглатывают пиво и тут же справляют малую нужду где попало, не стесняясь окружающих.
Раскрепощенность такого рода присуща не только датчанам — ею печально прославились также немцы. В Хорватии, куда они в летний сезон приезжают в огромных количествах, многие из них (я неоднократно это наблюдал) ведут себя абсолютно бесцеремонно: на пляже переодевают купальники, не прикрывая наготу; купаются и загорают топлес, не обращая внимания на местных жителей (в том числе детей), у которых совсем другие обычаи; громко галдят и не утруждают себя поисками туалета, если его нет прямо здесь и сейчас. Не мудрено, что многие социологические опросы, проводимые в курортных местах, оценивают туристов из Германии даже хуже россиян по отвратительности поведения в глазах окружающих.
Вот тебе и хваленый немецкий Ordnung (порядок). Мы привыкли видеть в немцах образец трудолюбия, дисциплины и образцового быта, но почему-то их Ordnung перестает действовать на отдыхе. Отрываются, выпускают накопленный пар? Что же, не они одни. Японцы, хрестоматийные трудоголики, после пяти дней работы без продыху оттягиваются так, что мало не покажется, — точнее, наоборот, им все мало. Финны, которых в России считают беспробудными пьяницами, не являются таковыми у себя в Финляндии: там они чинно-благородно трудятся и минимально закупают спиртное в магазинах государственной монополии Alko, где цены самые высокие в Евросоюзе. Попав в российскую алкогольную вольницу, многие из них теряют чувство меры…
Если вернуться к германскому порядку, то надо сказать, что у себя в Германии немцы строго блюдут Ordnung: мои знакомые русские, которые живут в ФРГ уже много лет, рассказывают, что им часто делают замечания в плане поведения ребенка или собаки, перехода улицы, шума в квартире во время прихода гостей… То здесь, то там вдруг возникает строгая фрау, этакая классная дама, которая учит жизни нарушителей немецких стандартов.
Насчет воспитательных замечаний в России тоже не заржавеет, а вот в Америке это не комильфо. Американцы — законченные индивидуалисты, которые выше всего на свете ценят личную свободу (нередко за счет других — но кому до них какое дело?) и неприкосновенность частной жизни, прайвеси. Надо уважать privacy и не вторгаться в личную жизнь человека. Надо уважать его во всей красе или безобразии. Даже если он плохо работает, нерадиво относится к учебе, мерзко ведет себя на публике, «это еще не означает, что он плохой человек», гласит американская мудрость. Принимайте индивидуума таким, какой он есть.
Америка, кстати, это еще один кумир, которого сотворили себе очень многие люди в разных странах мира — в том числе и в самых счастливых, скандинавских. Мне приходилось общаться с северянами, которые говорили об Америке с мечтательными вздохами и называли свою Скандинавию «монотонно однообразной», а Америку — «постоянно меняющейся, динамичной, полной энергетики». В их представлении Америка — страна неограниченных возможностей, а старушка Европа — приют убогого лузера, сидящего на социальных пособиях.
Могу засвидетельствовать на основе долгого опыта жизни и работы в Америке, что Штаты — действительно динамичная, разносторонняя, интересная страна и возможности карьерного роста и материального обогащения там больше, чем где-либо. В то же время США — одна из худших стран в плане социальной защиты. Там хорошо живется здоровым и богатым, а бедных и больных просят не беспокоиться — лучше им жить в «застойной» Европе.
У Европы с Америкой есть паритет в другой области — в том, что касается политкорректного маразма. Доведенный до абсурда мультикультурализм, позволяющий иммигрантам из развивающегося мира диктовать свои правила приютившим их странам; однополые браки; разрешение детям самим выбирать свою гендерную принадлежность; террор «харассмента», из-за которого миллионы мужчин боятся приблизиться к женщинам и остаются одинокими; «белая привилегия» — принуждение белых к покаянию в грехах перед черными, которых они не совершали; лозунг «Черные жизни имеют значение» (Black Lives Matter) как средство разоружения полиции на благо криминала; вырождение и упадок цивильного политического дискурса, нормальной школы, семьи и прочих традиционных институтов развитого человеческого общества — эти и другие явления заставляют жителей Запада обращать свой взор на восток. Там они видят Россию с ее более традиционалистским укладом жизни, и они готовы пожертвовать политкорректными свободами ради утверждаемого, пусть даже авторитарными методами, здравого смысла. Когда брюссельское руководство ЕС чихвостит хорватов за нежелание пустить к себе толпы беженцев-мусульман из Боснии, когда Польшу и Латвию призывают принять на свою территорию и обеспечить всем необходимым мигрантов из третьего мира, заброшенных через границу Батькой Лукашенко, в этих странах многие будут считать Москву более разумной, чем Брюссель. В Москве мигранты учинили драку — так их депортировали. Молодцы русские! Но мы-то с вами знаем, насколько все неидеально в матушке России. Мягко говоря.
Что из этого всего следует? То, что лозунг «хорошо там, где нас нет» не всегда соответствует истине. А вот другой — «не сотвори себе кумира» — работает. Даже если в качестве «кумира» выступают не люди, а страны.
